– Даже спрашивать не хочется, что ты еще вспомнил…

И Мартынов, снова увидев перед собой дульный срез пистолета, стал следить за движением указательного пальца Вайса.

– Я ненавижу эти провинциальные городишки, – поморщился Метлицкий, щурясь под солнечными лучами, пронизывающими ветровое стекло. – Здесь все друг друга знают, и из свидетелей не выдавить и слова.

– Это если только тот, кто интересуется, сам не местный житель, – буркнул Бабушкин и стал опускать стекло со своей стороны.

Узнавший его старшина милиции на посту ГИБДД тотчас оторвался от будки и с улыбкой стал приближаться к «рубоповской» машине.

– Как же, – сказал он, выслушав Бабушкина, – не было чужаков? Были, конечно. Черный джип «Крузер». Опять, наверное, на охоту приехали. Но вот сколько человек в машине было и как они выглядели – извините. Сами знаете, как теперь стекла тонируют.

– Когда они пост проехали? – поинтересовался Метлицкий, глядя прямо перед собой. Старшина ему не нравился, от старшины несло душком мздоимства.

– А вы, товарищ, позвольте, кто будете? – полюбопытствовал инспектор вкрадчивым голосом, после чего майор окончательно убедился в том, что старшина живет хорошо, и живет он хорошо только потому, что живет на этом посту.

– Майором буду. Начальником отдела по борьбе с бандитизмом. Но в часы досуга не прочь и прочую шушеру половить.

Выяснилось, что джип «Крузер» въехал в поселок час назад и до сих пор не проезжал в обратном направлении, из чего следовало, что водитель либо задержался в Ордынске, либо проехал его насквозь, выехал на трассу и проследовал дальше. Однако если бы поселок являлся тем местом, где водителю нужно было заправиться или перекусить, то все необходимое было близ поста, и в этом случае внедорожник постоянно находился бы в поле зрения инспектора.

Около дома Макаровой, хорошо известного Метлицкому, они провели не более десяти минут. Стукнули в дверь на втором этаже, где проживала женщина (чем черт не шутит?), Бабушкин поболтал с соседкой, называя ее по имени, и когда стало ясно, что новой информации не прибавилось, выехали со двора.

Решение напрашивалось само собой.

– Едем на пост за поселком, – заявил Метлицкий. – Если джип выезжал, его должны были заметить.

– Об этом можно было спросить старшину, – сказал Бабушкин. – Ему связаться с тем постом – один раз тангенту на рации нажать.

– Не нравится мне этот мент. У него рожа продажная.

– Нельзя так о милиционерах, товарищ милиционер, – вздохнул Бабушкин. – Семипятов – человек заслуженный.

Метлицкий спорить не стал: Бабушкин для него был местным.

На посту, оборудованном точно так же, как и пост на въезде, скучал старший сержант. На вопросы инспектор отвечал бойко, говорил много лишнего, стараясь угодить большому человеку из области – в поселках любой человек из области большой – и если бы его спрашивали не об одной машине, а о пяти, то беседа могла бы затянуться до вечера.

– Ладно, ладно, спасибо, – поблагодарил Метлицкий, уже не зная, как отделаться от сержанта, который следовал за ним и продолжал говорить. – Я понял, черный джип из поселка не выезжал.

И принял решение.

– Будем гонять по Ордынску, пока не наткнемся на джип, – Метлицкий крутанул руль и свернул в переулок. – Его, конечно, могут поставить в гараж, если водитель приехал к родственникам. Но в этом случае старшина должен был знать этих родственников, а не крутить луну. Значит, родственники отпадают. Чужого в свой гараж не поставят. Машина должна где-то светиться свежей кляксой.

Через полчаса стало ясно, что в Ордынске джип отсутствует. Не помогли даже разведбеседы Бабушкина со всеми, кто встречался на дороге, и это было уже чересчур. Кто-то лгал – либо старшина, либо сержант, либо все, кто оказывался на пути «рубоповской» машины.

– Скажите, Бабушкин, – задумчиво проговорил Метлицкий, остановив авто в тени раскинувшей лапы над дорогой столетней ели, – а у вас тут нет подземных стоянок? Может, это главе администрации машину выделили, да тот ее к себе под дом загнал?

Следователь откровенно нервничал. Отвечать на риторические вопросы Бабушкину не хотелось. У главы была «Тойота», подземного гаража у него не было, а гараж администрации они только что посетили.

– Идея, конечно, шаткая, но все-таки… – пробормотал Бабушкин, подпирая голову рукой и шевеля пальцами. – Эта дорога ведет к Орде. Это такая речка, майор… Может, они туда спустились?

– Очень шаткая идея, – заверил Метлицкий, – приехать в Ордынск и спуститься к берегу.

– Я готов выслушать более приемлемую.

Не ответив, майор включил передачу и стал двигаться по пологому асфальтированному спуску.

– Шаткая, говоришь… – глухо проговорил Бабушкин, вглядываясь в очертания черного внедорожника в трехстах метрах от себя. – Я тебе одно могу сказать – у деда Фомина родственников на джипах нет. Самогоном не торгует, да и вряд ли к нему могли приехать из города на «Крузере», чтобы купить первача. Задолжать миллион братве он тоже не мог. Тогда какого черта эта тачка делает у его дома?

Выяснить это можно было только одним способом.

– Прав ты, конечно, – вздохнул Метлицкий, направляя машину к дому Фомина. Машина съехала на слежавшуюся пыль и теперь находилась в эпицентре пыльной бури. Раздражаясь все больше, майор нажал на акселератор, и автомобиль выскочил на грунт. – Но быть того не может, чтобы мы, войдя в эту халупу, увидели и Мартынова, и Марию, и англоязычных захватчиков. Бред. Я вообще не понимаю, зачем повелся на твои призывы…

Но, приоткрыв калитку, он вынужден был стремительным рывком выдернуть из-за скрытой поясной кобуры «Глок» и замереть на месте.

Бабушкин за спиной гренадера Метлицкого тоже превратился в статую. Неизвестно, чем приторговывал Фомин, но картина, открывшаяся глазам обоих милиционеров во дворе его дома, их, надо сказать, поразила.

У самой калитки, едва не касаясь головой ограды, лежал детина лет тридцати. Закатившиеся глаза его свидетельствовали о глубоком обмороке, а распухшее лицо – о переломе верхней челюсти. Оценив ущерб, нанесенный здоровью неизвестного, Метлицкий почувствовал легкий мандраж. Если бы на месте ушиба виднелась рваная рана, то можно было бы смело утверждать, что несчастного ударили по лицу бейсбольной битой или любым другим предметом, похожим на нее. Однако на лице потерпевшего не было ни ссадины, а невероятных размеров гематома говорила о том, что били рукой. И ударить так мог только боксер.

Полчаса назад, не больше, оценив цвет повреждения, определил майор время нанесения удара. И отметил про себя, что одежда на потерпевшем довольно дорогая.

Тут же он услышал у себя за спиной:

– Возле будки, рядом с шавкой – пистолет.

– Я его увидел, едва вошел во двор. Стойте здесь, Бабушкин, я в ответе за