мнению, перенесись бои конфетти с Пьяцца де Корсо на Риджент-стрит, они были бы не такими веселыми.

Принц пребывал в глубокой печали. Его сын, не имевший никакого желания ни творить добро, ни самосовершенствоваться, был совершенно не похож на настоящего джентльмена: серьезного, эрудированного, радеющего о счастье своих будущих подданных. Каждый новый день приносил новые разочарования. Но Альберт не намеревался отступать от программы Штокмара. Берти отправился в Эдинбург, чтобы пройти обучение на летних курсах при университете. По возвращении оттуда он поступил в Оксфорд. Но не в колледж, а в закрытое учебное заведение, «дабы быть вдали от соблазнов светской жизни и иметь возможность целиком посвятить себя учебе». Единственным дозволенным ему развлечением была псовая охота, в которой вскоре ему почти не будет равных. Сатирический еженедельник «Панч» задавался вопросом, стоит ли так забивать мозги наследнику престола, и обвинял Альберта в чрезмерном педагогическом рвении.

Канада, выполнившая свой союзнический долг в Крымской войне, заслужила в качестве награды королевский визит, и Пальмерстон советовал королеве поехать туда. Но Виктория слишком ценила в путешествиях комфорт, чтобы рискнуть отправиться в колонию, где пока еще не было железных дорог: так, может быть, Берти заменит ее? В последнюю минуту в программу визита включили и США. «Пусть канадцы покажут этим американским республиканцам, что можно жить в счастье и мире и под сенью монархии», — изрек Альберт, никогда не упускавший случая наставить ближнего.

Принц проводил сына до Плимута. Молодой человек рассеянно слушал его последние наставления, поднимаясь на борт судна. Как и его мать, он страстно любил путешествия и эту страсть пронес через всю жизнь.

В Оттаве он заложил первый камень в фундамент местного парламента. Открыл железнодорожный мост через реку Святого Лаврентия. Он охотился, любовался Ниагарским водопадом, сплавлялся на плоту через пороги и не пропустил ни одного из двадцати двух танцев на балу, устроенном в его честь мэром Квебека. В этой стране первопроходцев все было внове для него и все вызывало восхищение. Постоянно улыбающийся и чрезвычайно милый, этот нерадивый ученик Штокмара с блеском выполнил возложенную на него миссию, к которой его не мог подготовить ни один университет.

В первом же своем отчете Брюс сообщил королевской чете, что Берти справляется со своими обязанностями «очаровательнейшим образом». При этом наставник тщательно избегал упоминаний о том, что его подопечный во время танцев нашептывает дамам на ушко комплименты, а компанию какой-нибудь красотки предпочитает любым официальным церемониям.

В США он посетил Детройт, Чикаго, Сент-Луис, Цинциннати, Питсбург и Балтимор. В Вашингтоне его принимал президент Бьюкенен, который привез его на Маунт-Вернон[78] , где Берти посадил каштан на могиле Вашингтона. Этот жест тронул всю Америку. Простота и веселый нрав принца Уэльского покорили сердца американцев. А молодой человек был, в свою очередь, покорен красотой и очарованием племянницы президента.

В Нью-Йорке его встречала восторженная толпа. Чуть ли не миллион взволнованных мужчин и женщин махали флажками и приветствовали его радостными криками: это был первый визит члена английской королевской фамилии в Америку после Войны за независимость. Берти устроили такую овацию, какой никто не ожидал, и он — первый. Таким образом дало знать о себе его обаяние. И проявилась еще одна общая с матерью черта — он, как и она, до конца жизни будет оставаться любимцем толпы.

На грандиозном балу в Национальной Академии музыки перед ним прошли чередой самые элегантные женщины и самые богатые мужчины. «Америка с гордостью думала, что вся Британская империя не смогла бы продемонстрировать столько красоты и изящества туалетов», — писала «Нью-Йорк ивнинг пост». При отъезде Берти настоял на том, чтобы самому оплатить счет за гостиницу на Пятой авеню, отчего его популярность еще больше возросла. Один рабочий крикнул ему: «Возвращайтесь сюда через четыре года, сэр, и мы выдвинем вас своим кандидатом в президенты!» В своем последнем отчете Брюс не скупился на похвалы: «Принц Уэльский вел себя таким образом, что смог извлечь из поездки всю возможную пользу и вызвал к своей персоне немалый интерес и симпатию. Наше предприятие было в некотором роде рискованным. Его характер и воспитание прошли суровое испытание. И повсюду он оставил о себе самое лестное впечатление».

Королева тут же направила победные реляции Вики: «Он везде пользовался огромной популярностью. И заслужил наивысших похвал, на которые мы не поскупимся, как когда-то не скупились на упреки в его адрес». Но Альберт и теперь не мог без них обойтись. Он саркастически называл Берти «наш герой» и не преминул напомнить ему, что овации Нового Света в первую очередь предназначались королеве Великобритании, а потом уже ее сыну.

Проштудировав от корки до корки все американские газеты, принц наткнулся в «Нью-Йорк тайме» на три строчки, вызвавшие у него отвращение: речь там шла о некой молодой женщине, которая танцевала с Берти и «почти неприлично» флиртовала с ним. Опять эта ганноверская кровь! Может быть, действительно нужно побыстрее женить Берти, пока он не вляпался в какую-нибудь скверную историю? Этого же мнения придерживались и Штокмар с дядюшкой Леопольдом.

Еще год назад бельгийский король, всегда загодя думающий о свадьбе, составил у себя в Брюсселе список из семи принцесс, исповедующих протестантскую веру. Кое с кем из них Берти уже успел познакомиться в Берлине. Но принцесса Мейнингенская, равно как и дочь принца Альбрехта Прусского, ему совсем не понравилась. Что до голландской принцессы, то та была просто уродиной. Самой красивой из кандидаток была датская принцесса Александра. И в этом принц вынужден был согласиться с сыном. Правда, здесь была одна закавыка: Германский союз имел к Дании территориальные претензии, предметом которых являлись герцогства Шлезвиг и Гольштейн. А Альберт прежде всего был немцем.

Вики в это же время подыскивала среди прусских принцев жениха для своей младшей сестры, «доброй и славной Алисы». Алисе исполнилось шестнадцать лет, но родители еще ни разу не брали ее с собой на континент и лишь два года назад допустили к королевскому столу. Она была ласковой и красивой девушкой с довольно независимым характером. В Виндзоре она любила затеряться в толпе прихожан местной церкви. В Шотландии частенько посещала инкогнито соседские коттеджи и очень радовалась, когда оставалась неузнанной. Она преклонялась перед Флоренс Найтин-гейл, которую ее мать принимала в Бальморале, где вручила ей награду. Принцесса мечтала посвятить свою жизнь лечению больных, как и ее героиня.

Министр иностранных дел Англии лорд Кларендон предложил в качестве кандидата в женихи для Алисы принца Вильгельма, будущего голландского короля. У Альберта не нашлось против него никаких возражений. Голландия была либеральным государством, и юный принц, в отличие от Берти, прислушивался к его советам. Алиса была не прочь стать голландской королевой, но сам Вильгельм был совсем не в ее вкусе. У принца Оранского были такие желтые зубы, что его прозвали за это «Лимоном». А Виктория считала, что он слишком увлекается парижскими актрисами, посему и поддержала дочь.

В июне 1860 года, по просьбе матери. Вики отправила в Англию на аскотскую неделю двух принцев Гессенских, Людвига и Генриха. Старший брат очень понравился Алисе, а еще больше — Альберту: Людвиг был протестантом и к тому же девственником. Виктория нашла его милым, умным и веселым. Кроме того, Гессен-Дармштадское великое княжество было совсем маленьким, там проживало всего 836 тысяч 230 человек: «Поскольку у него не так много обязанностей дома, мы сможем часто видеть их у себя в гостях». Королева страшно волновалась и, по привычке, очень боялась перегнуть палку и испортить дочери будущее. Альберт прислал жене записку: «Дорогая моя девочка... Я конечно же сделаю все возможное, чтобы успокоить тебя». Но после подписания Наполеоном мира с австрийским императором и аннексии Францией Савойи и Ниццы у принца появилось слишком много других забот кроме устройства судьбы Алисы. Он по-прежнему все так же активно занимался реформированием армии. К его крайнему неудовольствию Гладстон, в то время министр финансов, пригрозил уйти в отставку, если военные расходы будут и дальше расти. Подобные пацифистские, почти радикальные идеи обрекали монархии на гибель и сильно пугали Альберта.

При этом его мучили постоянные боли в желудке, которые не давали ему спать по ночам. Он мало ел и с трудом переваривал пищу. У него болели зубы, и он все время жаловался на туман, а также дым и копоть, которые выбрасывали в воздух трубы заводов, пароходов и паровозов. Он постоянно находился в угнетенном состоянии и жаловался Штокмару: «Я смертельно устал от работы, от разных препон и