пьянит.

Выпив его, человек веселеет, возбуждается и начинает грезить наяву. Правда, потом наступает похмелье. Страшное. Тяжелое. Удушье сдавливает горло, болят мышцы, за весельем приходит беспричинный страх. И вернуть хорошее настроение может только таинственный сок.

Так люди впервые познакомились с гашишем. Почти у каждого народа есть подобные «подхлестыватели» чувств. У мексиканских индейцев — пейотл, один из видов кактуса. Настойка из его цветов пьянит, повышает настроение. Туземцы Гаити любят нюхать кохобу — это тоже приятно возбуждает их. А шаманы, оказывается, приводили себя в экстаз настойкой… мухомора! И вино, и кофе, и чай, и валерьяну люди знают давно. И давно пьют их, взбадривая или успокаивая свои нервы.

А вот почему все эти напитки так странно действуют, узнали лишь недавно.

Этому помогли исследования ретикулярной формации. Помните: именно на нее действуют наркотики. Парализованная ими ретикулярная формация перестает «будоражить» кору, и кора «выключается», перестает «думать». Человек теряет сознание совсем или наполовину, утрачивая чувство реальности.

Выяснилось также, что все процессы, совершающиеся в мозгу (мышление, запоминание, управление разными органами) сопровождаются (или вызываются?) какими-то очень сложными химическими превращениями в его клетках. Какими именно, до конца не ясно. Но не последнюю роль в них играет выделение и накопление в мозгу адреналина и ацетилхолина. Физиологам эти два вещества известны уже полстолетия. Их называют часто медиаторами, или химическими передатчиками возбуждения: нервный импульс без них не может «перескочить» с одной нервной клетки на другую.

В электронный микроскоп видно, что в синапсах аксон передающего нейрона неплотно прикасается к дендриту или к телу воспринимающего импульс нейрона. Между ними всегда есть щель шириной около 200 ангстрем^[49]. Ее так и назвали синаптическая щель. «Переплыть» через нее нервный импульс может лишь с помощью вещества-передатчика, капелька которого выделяется в щель в тот момент, когда импульс добегает до нее.

Так вот оказалось, что некоторые эмоции сопровождаются накоплением в синапсах мозга адреналина или ацетилхолина.

Например, страх, тоску, горе переживает человек, когда в его гипоталамусе избыток адреналина. У психиатров даже термин есть — «адреналиновая тоска». Чтобы прогнать ее, надо избавить нервные клетки от лишнего адреналина. Так у фармакологов появилась путеводная нить в поисках лекарств, влияющих на настроение.

Все вещества, действующие на психику, они разделяли на два класса: успокоители (их еще называют транквиллизаторы) и возбуждающие средства — стимуляторы.

Механизм их действия в принципе сводится к тому, что стимуляторы усиливают возбуждение клеток мозга, а транквиллизаторы, наоборот, должны это возбуждение снимать или смягчать.

А поскольку корень многих бед в адреналине (он главный проводник возбуждения), этот принцип можно упростить еще больше. Транквиллизаторы должны удалять из мозговых клеток лишний адреналин (и подобные ему вещества), а стимуляторы, наоборот, накапливать его.

Главное — понять принцип. Дальше дело было за химией, и психофармакологам удалось синтезировать немало «таблеток настроения».

Аминазин, например. Этот транквиллизатор совершенно преобразил психиатрические лечебницы. Отделения буйнопомешанных стали тихими и спокойными, словно заурядные терапевтические больницы.

Спасительные действия аминазина (иногда его называют еще хлорпромазин) просты: в мозговых клетках он связывает адреналин. А фенамин (он относится к стимуляторам), наоборот, связывает по рукам и ногам аминоксилазу — фермент, нейтрализующий адреналин. Вырвавшийся из-под ее влияния адреналин помогает нервным импульсам «будоражить» мозг.

Однако некоторые лекарства до сих пор — большая загадка для ученых. Например, андаксин. Он снимает страх, хорошо успокаивает. Но на какие клетки мозга действует и каким образом — пока не знают.

Теперь совершенно ясно — разгадку большинства психических заболеваний нужно искать в химии мозга. Вопрос лишь в том, кто кого порождает: нарушение обмена — психические расстройства или, наоборот, психические расстройства — нарушения обмена. Или то и другое влияет друг на друга, образуя порочный круг.

Чтобы решить это, неплохо было бы научиться искусственно вызывать психозы. И, как на модели, следить за их развитием.

Здесь психиатрам помог случай.

В 1943 году швейцарский химик Альберт Гофман случайно проглотил немного диэтиламиддекстрализергиновой кислоты. «Меня словно ударила молния, — вспоминает он. — Я чувствовал, что плыву где-то вне своего тела. Поэтому я решил, что умер». Странное состояние длилось 12 часов. Так психиатрия получила в свое распоряжение ЛСД — препарат, который называют атомной бомбой среди наркотиков, «Гималайским пиком на фоне песчаных холмов».

Нашлось немало добровольцев, решившихся на время сойти с ума. Психиатры получили желанную модель.

ЛСД добывают из спорыньи. Из четырех его изомеров только один, соответствующий природной форме ЛСД, влияет на психику. Лишнее доказательство того, что в нашем теле действуют очень тонкие сепараторы химических веществ, едва отличающихся друг от друга.

«Я слышу то, что обоняю… Я мыслю то, что вижу… Я взбираюсь по музыкальным аккордам… Я впитываю орнамент…»

«Я расползаюсь по швам. Я раскрываюсь, как красивый желтый-желтый апельсин! Какая радость! Я никогда не испытывал подобного экстаза! Наконец я вышел из своей желтой-желтой корки. Я свободен! Я свободен!»

«Все разваливается на куски! Я разваливаюсь. Сейчас случится что-то ужасное. Черное. Черное. Моя голова разваливается на куски. Это ад. Я в аду. Возьмите меня отсюда!»

…и так далее, все в том же роде. Это рассказы тех, кто вкусил ЛСД.

Одна микроскопическая крупинка этого вещества — десятитысячная грамма — может свести с ума нормального человека. Помешательство длится восемь часов, иногда несколько недель, а то и всю жизнь. Действие ЛСД очень индивидуально, и никогда нельзя заранее предсказать его последствий.

Но зато хорошо известно, что одного фунта этого наркотика достаточно, чтобы лишить ума, по крайней мере временно, 4 миллиона человек. Правительства многих крупных стран рассматривают возможность использования ЛСД в качестве потенциального оружия. «Очевидно, мы, как и другие страны, уже накапливаем галлюциногенные препараты», — так пишет «Нью-Йорк таймс мэгэзин».

Большинство людей, попробовавших ЛСД, утверждают, что происходившее с ними «имеет всемирно-историческое значение». Наиболее общие симптомы таковы: течение времени замедляется, а иногда прекращается совсем. «Все ограничивается настоящим», «Нет ни прошлого, ни будущего». Пространство деформируется. Все краски приобретают изумительную яркость и радуют взор, как никогда. А музыка звучит так волшебно, словно ее исполняют райские оркестры.

И синестезия — смешение чувств: человек, попробовав ЛСД, «думает, что он может обонять музыку, слышать звук цвета или ощущать прикосновение запаха». Один пациент после ЛСД-терапии услышал Пятую симфонию Бетховена: «Внезапно он стал гладить воздух, утверждая, что каждый мотив различает на ощупь: „Это чистый шелк. А это острая галька. А теперь я ощупываю одежду ангела“».