революционеров и их идейных противников – жандармских полковников.
На стене висели картины. Одна из них привлекала внимание более других. Очень уж знакомое что- то.
– Филонов, – прокомментировал Максим Лазаревич.
– Подлинник? – спросила Алена.
– Копий не держу. И представляете, я ее купил в обычной комиссионке. Понятное дело, еще в советские времена. Всего-то за тысячу рублей. Сколько она стоит теперь, мне просто страшно подумать. Ну, вы посидите, а я покормлю Иннокентия и принесу вам чай…
Старик ушел на кухню.
– Слушай, а ведь у него обычная дверь. Не железная. И замок какой-то дрянной. А тут миллионы на стенках, – сказала журналистка.
– Ты знаешь, как мне объяснили знающие люди, куда безопаснее грабить квартиру начальника ГУВД или прокурора города, чем его. Тот, кто это сделает, больше трех дней не проживет. Если бандиты не найдут, то воры – уж точно.
Максим Лазаревич был в самом деле весьма известной фигурой в определенных кругах. Свою славу он приобрел еще в те легендарные времена, когда на дворе стояла советская власть, а прилавки промтоварных магазинов не радовали глаз обилием ассортимента. Растущие потребности советских людей оставались неудовлетворенными. Но природа не терпит пустоты, и в качестве альтернативы скудному белому рынку появился черный. На него поставлялись разные товары – и привезенные из-за границы, и состряпанные в подпольных мастерских, и, так сказать, смешанные. К примеру, как-то швейное объединение имени Володарского пошило из финской материи вполне приличного вида джинсы. В торговой сети они должны были продаваться по сорок рублей штука. Разумеется, ни в какую торговую сеть эти штаны не попали. Все скупили дельцы теневого бизнеса. Они провели над джинсами нехитрую операцию: нашили и наклепали на них лейблы фирмы «Монтана». В те времена народ не глядел на качество – всех завораживал именно заграничный лейбл. Поэтому джинсы с успехом продавались на «галере», любимом мете сбора фарцовщиков при застое, по сто пятьдесят рэ и выше.
Какое отношение Максим Лазаревич имел к теневой экономике, никто точно не знал. Зато всем было известно другое. Этот человек являлся совершенно уникальным кладом информации. В буквальном смысле он знал все. Кто откуда какой товар привез, натуральный товар или паленый. К тому же к Максиму Лазаревичу можно было обратиться с тем или иным вопросом, который он мог, позвонив по телефону, благополучно разрулить. Впрочем, этот человек торговал не только информацией и посредническими услугами. В каком-то смысле он являлся тогдашним бизнес-консультантом. На основе огромной базы данных, хранившейся в его голове, он давал консультации, проводил обзоры рынка и маркетинговые исследования. Тогда всех этих слов никто не знал, но дело ведь не в словах. За свои услуги с одних старик брал большие деньги, с других – не брал вовсе. Как подозревал Сергей, он работал в том числе и на Комитет или на ОБХСС. А может, и на тех, и на других. Все правильно. Если есть явление – надо держать его под контролем. Когда в начале восьмидесятых появились первые бандиты, желающие урвать кусочек с цеховиков, Максим Лазаревич пригодился и им. Впрочем, с ворами у него тоже были давние и теплые взаимоотношения.
Последовавшая смена общественного строя не умалила значения Максима Лазаревича. Скорее наоборот. Он великолепно разбирался в сложнейшей системе подводных взаимоотношений, возникших на стыке бизнеса, криминала и политики. Ходили слухи, что именно полученная от него информация стояла за многими громкими скандалами, которые самозабвенно обсасывали городские газеты. К примеру, говорили, что именно по его наколке «антикварный» отдел ГУВД вышел на взломщиков, укравших картины из Русского музея.
Может, так оно и было, может, и не так. Не это главное. Суть-то в другом. В какой-то мере Максим Лазаревич являлся коллегой Сергея – в том смысле, что выяснял, соображал и распутывал. Вот только если Казаку для этого приходилось бегать, высунув язык, а иногда и попадать в передряги с применением разного вида стрелкового оружия, то Максим Лазаревич обходился без таких ковбойских методов. Выйти на него было непросто. Но все-таки Рыбак или его босс вышли. Хотя, может, и тут помогла невидимая рука Конторы.
Старик прикатил в комнату столик, на котором стоял чай и бутылка «Вана Таллина».
– Люблю я этот ликер, – сказал Максим Лазаревич. – Вот только настоящий купить трудно. Спасибо, друзья из Эстонии не забывают старика. А то ведь и у них, чтобы купить настоящий, а не подделку для туристов, нужно места знать. Эх, все вырождается. Ну, ладно, молодые люди, я думаю, вы пришли не для того, чтобы слушать брюзжание старого еврея. Вас рекомендовали очень хорошие люди. Поэтому я готов вам помочь, если это в моих силах.
– Нас интересует фонд «За доброе соседство», и господин Жуков в частности.
– Ох, этот фонд. Вы знаете, это очень даже забавно. Вы мне поверьте, я старый еврей, я много чего видел в этой безумной жизни. Но я так и не понял, что все-таки им надо…
Как рассказал Максим Лазаревич, фонд нарисовался на невских берегах в 1995 году. Тогда подобных международных организаций возникло в Питере до фига и даже больше. Все они декларировали шибко благородные цели. Большинство из них просуществовали недолго. То ли у западных спонсоров кончились деньги, то ли им надоело пихать доллары, марки и прочие фунты псу под хвост. Дело в том, что все эти структуры тут же облепили местные товарищи, единственной целью которых было выкачать как можно больше денег себе в карман. Как водится, вскоре начались ссоры из-за того, кто больше украл, начальству за бугор полетели доносы… В общем, все как всегда.
Фонд «За доброе соседство» поначалу ничем не отличался от других подобных контор. Вокруг него толкались товарищи, которые под ветрами перемен вспомнили, что являются ингерманландскими финнами, поменяли русские фамилии на финские и развили бурную деятельность. Точнее, имитацию бурной деятельности. Делали вид, что изучают историю родного края или чего-то там еще вроде этого. А на самом-то деле просто качали деньги с финских благотворителей.
Все это счастье продолжалось до дефолта 1998 года, а потом как-то тихо сошло на нет. Но дело их не пропало. Фонд возродился. На этот раз у него было куда больше денег, организация стала действовать более размашисто. Затем появился Жуков, начавший проталкивать в печатные издания свои странные статьи, которые, заметим, оплачивались финскими и германскими марками. Кроме того, фонд сотрудничал с мелкими фирмами, поставляющими на рынок экологически чистые добавки или еще какую-то чертовщину. Также фонд взаимодействовал с немецкими благотворительными организациями, занимающимися чем-то вокруг медицины. В круг интересов фонда входило и туристическое агентство Wild Way.
– А что это за контора? – спросил Сергей.
– Они занимаются организацией экстремального туризма. Или, как раньше говорили, спортивного. Ну, в общем, ничего особо нового. Походы на байдарках, на плотах и прочих средствах. Для иностранцев. Дескать, хотите увидеть настоящую дикую российскую природу? Сибирь далеко, а тут под боком Подпорожский район и Карелия. У этих фирмачей есть несколько лагерей в глухомани. Ну, рыбалка там, ягоды, грибы и свежий воздух.
Сергей насторожился:
– Максим Лазаревич, вы что-нибудь слышали о «Хранителях радуги»?
– Так я же как раз собрался вам рассказать об этом, вы меня опередили. Дело в том, что именно эти самые «хранители» поставляют инструкторов для Wild Way. Только они. А это, молодые люди, секта! Только они молятся не на какого-нибудь Кришну, а на природу. Это, конечно, понятно. Вы мне поверьте – самые лучшие дела делаются на сектантах. Их ведь можно заставить работать бесплатно. Ходят слухи, у них есть нечто вроде центра для подготовки. Я точно не знаю где, но где-то за Онежским озером. Считается, что это лагерь Wild Way, но на самом деле никаких путевок туда не продают.
Вот те на! Еще один лагерь. Чем дальше, тем веселее.
– Но я вам не сказал самого интересного, – продолжал Максим Лазаревич. – Дело в том, что Фонд «За доброе соседство» полез в политику. Я таки понял бы, если бы они полезли в питерскую политику. Так ведь нет! Этот фонд через подставные фирмы участвовал в финансировании выборов в Карелии некоего господина Нестерова. Слыхали о таком?
– Еще бы! – выдохнул Сергей.
