мысли.

— Да, я обожаю свой музей.

— Как по мне, ничего лучше в этом городишке нет.

— Ну, это, может быть, уже чересчур…

— Да ну? Тебе тут нравится? А ты разве не находишь наш Бельвиль немного скучноватым?

— Мне тут нравится. А раньше нравилось еще больше.

— Раньше — это до убийства?

Нелл осеклась. Она имела в виду другое, но ремарка Ли Энн сбила ее с мысли.

— До урагана, — пояснила она. — До этого проклятого урагана.

— Нас погубил не только ураган.

— В смысле?

— На Ним ураган обрушился с такой же силой, зато почти ничего не затопило.

— Но он же, кажется, расположен чуть выше. — Нелл смутно припомнился давний разговор с Джонни — что-то насчет геологических особенностей региона.

— Ненамного, — сказала Ли Энн. — Придется дождаться отчета.

— Какого еще отчета?

— Который предоставит Армейский инженерный корпус. Насчет плотин, шлюзов на Канал-стрит, что поломалось, и почему, и так далее, и тому подобное. Еще неизвестно, сколько им понадобится времени. — В сумочке Ли Энн зазвонил мобильный телефон. Взглянув на номер, она нахмурилась и спрятала его. — Что ты можешь рассказать мне об этом убийстве?

— Это было ужасно.

— Ты видела все своими глазами?

— Да.

— Только ты?

— Только я.

— Где это произошло?

Нелл глубоко вдохнула. Она вдруг страшно разнервничалась, как будто ей предстояло сдавать экзамен или произносить речь. В то же время ей хотелось поговорить об этом, а такого желания у нее не возникало уже очень давно — пожалуй, с дня суда.

— Немного на юг от Магнолия-глэйд. Мы с Джонни тем летом жили в домике для гостей, принадлежавшем моим родителям. — То лето отличалось одной особенностью: жаркое, как и любое другое лето в районе залива, оно почему-то совершенно не было влажным. Одна сухая, теплая ночь сменяла другую. — Днем Джонни работал над своей диссертацией: он к тому времени уже все придумал, и оставалось лишь записать. Я учила плавать детей в христианском лагере. А ночью мы подолгу гуляли. Иной раз доходили до самой плотины.

— Какой именно?

— Той, старой, возле Саншайн-роуд. После постройки канала все изменилось. — Это было их излюбленное место в Бельвиле: оттуда, сверху, открывался бесподобный, ничем не загороженный вид на залив. Вдалеке неспешно проплывали огни креветколовных и грузовых суден.

Телефон Ли Энн снова зазвонил.

— Черт! — воскликнула она, но отвечать не стала. — Продолжай.

Нелл внезапно отчетливо вспомнила, какая в ту ночь была луна. Полная. Очень яркая. А Джонни рассказывал ей, что Луна, вероятно, когда-то была частью Земли. Как же он выразился?… «Луна, она как призрак нашего младшего братца, заблудившийся в небе». Его голова была переполнена подобными мыслями, он обливал ее живительной влагой этих мыслей, как когда-то, в день их знакомства, обрызгал водой в бассейне. Любовь с первого взгляда, это было очевидно. В Клэя Нелл влюблялась иначе: дольше, медленней, возможно, чуть осторожнее и уж точно сложнее. Но вряд ли Ли Энн захочет об этом слушать.

— Мы уже возвращались домой. Шли вдоль ручья. Знаешь тот мол в начале Пэриш-стрит?

— Его больше нет, — сказала Ли Энн. — Бернардин постарался.

Этого Нелл не знала.

— Мы как раз проходили мимо мола, когда…

Она замолчала. Что же это? Кто-то вошел в дом?

— Когда что?

В эту секунду на веранде появился Клэй. Он переоделся в офисе, теперь на нем был темный костюм — тот самый, что она купила ему в «Брукс бразерс», белая рубашка и синий галстук.

— Привет, любимая, — сказал Клэй, прежде чем заметил гостью, сидевшую в углу в плетеном кресле.

— Ты ведь помнишь Ли Энн? — спросила Нелл.

— Да тут незачем особо напрягать память, — ответил Клэй. — Ли Энн посетила мой офис часа два назад.

Нелл повернулась к журналистке в легком недоумении. Ни один мускул на лице Ли Энн не дрогнул, но она как-то неловко заерзала, словно собираясь уходить.

— Там я и сказал ей, — продолжал Клэй, — что не даю комментариев относительно Дюпри и убежден, что моя жена тоже. Следовательно, этот визит, я полагаю, носит исключительно дружеский характер.

Ли Энн встала.

— Это будет отменная статья, шеф, — заверила она его. — Шила в мешке не утаишь.

— А я никогда ничего не утаивал, — напомнил Клэй. — В редакции «Гардиан» об этом должны бы знать.

— Они поддерживали его на всех выборах, — сказала Нелл. Напрасно, конечно: уж кому, как не Ли Энн, было знать об этом.

— Тогда к чему скрытничать сейчас?

— Никто не скрытничает, — сказал Клэй. — Но сначала мы должны проверить все факты, а потом уже делать заявления для прессы.

— А то, что окружной прокурор собирается опротестовать освобождение Элвина Дюпри, — это факт?

— Спросите у нее.

— Непременно спрошу.

— Ваше право. И даже ваша прямая обязанность. Не станем вас задерживать.

Ли Энн накинула ремешок сумочки на плечо.

— Приятно было повидаться, — сказала она Нелл.

— Я тебя провожу.

Больше они ничего друг другу не сказали. Вернувшись, Нелл застала Клэя на кухне. Он намазывал крекер сливочным маслом, и руки у него дрожали.

— Они уже заплесневели, — сказала она.

Клэй как будто не услышал. Крекер раскололся пополам. Клэй полез в коробку за новым.

— Что ты ей рассказала? — спросил он.

— Ничего. Мне нечего рассказывать. Что происходит?

Клэй сел за стол и принялся с ожесточением тереть глаза.

— Если б я знал… — Он продолжал тереть глаза, теперь уж совсем остервенело.

— Перестань, больно же! — Нелл подошла к нему и насильно отдернула руки. Глаза по-прежнему были мутные, а теперь еще и покраснели. Нелл поцеловала мужа в лоб. И в этот же миг почуяла тонкую струйку смрада, которым Бернардин заполнил центр города. Особенно заметен он был, когда бриз дул с запада. Может, она забыла запереть дверь? Нелл вернулась, чтобы проверить. Дверь была закрыта.