– Гулько велел передать тебе то, что ты просишь, – спокойно бросил он.
Да, после того как у Мартынова даже не спросили имени, можно было смело утверждать, что в машине сидит человек, знающий его визуально. Скорее всего, один из тех, кому досталось в Луна-парке. Боится даже показаться, и это воодушевляет. Не приехал и Рома Гулько. Хотя чего ему бояться? Их встреча состоится ровно через тридцать четыре минуты.
– Заодно Гул спрашивает, успеешь ли ты к указанному времени на встречу. Если нет, он согласен перебить «стрелу» на полчаса позднее.
Любезно с его стороны.
– Малыш, если мне что-то нужно будет передать Роме Гулько, я обойдусь без тебя.
– Ты можешь опоздать, – упрямо возразил крепыш, выполняя указания своего хозяина.
– Из-за тебя.
Крепыш пожал плечами, повернулся к джипу и махнул рукой. Не ожидая дальнейших действий, так же лениво направился к своей машине.
Дальше произошло то, чего Мартынов ожидал увидеть меньше всего. Из левой задней дверцы, в грязь, на самый край ямы, кто-то сидящий справа вытолкнул безвольное тело. Уже знакомый Андрею по столкновению в Луна-парке и по видеосъемке боксер вывалился, как тюк с ватином, и с трудом отполз от обрыва.
Еще секунда – и джип, проворачивая колесами и забрызгивая «груз» комьями сухой земли, выехал на дорогу. Он уехал, оставляя в отхожем месте столицы Сибири самого ненавистного для Андрея человека.
Скинув пиджак, Андрей выправил из брюк рубашку и отправил ее на капот «восьмерки» вслед за пиджаком. Через минуту и то и другое могло разорваться под напором тугих мышц или окраситься кровью или остатками из какой-нибудь прошлогодней банки кильки в томате. Это же могло произойти и с брюками, но, как решил Мартынов, пусть будет чистым хотя бы «верх», который не спрячешь под рулем. Снимая часы, Андрей бросил взгляд на циферблат. В его распоряжении тридцать две минуты. По истечении этого времени он обязан быть на третьем километре Ордынского шоссе для встречи с Ромой. Американец вспомнил последний разговор с Метлицким и еще раз заставил себя поверить в то, что встреча за городом произойдет с участием обеих Романов.
Полчаса назад бывший авторитетный зек нарушил святой закон не мешать масло с водой. Он никогда не поступил бы так семь лет назад, но теперь у него есть оправдание. Он американец, сменивший гражданство, и работает на американцев, давших ему кров и пищу. Этого не могла ему дать здешняя жизнь. А потому меняются и принципы поведения. Есть работа, которую нужно выполнить. Время летит, и его остается все меньше для того, чтобы найти человека по имени Артур Мальков. Найти и выполнить задание, вернув Малькольму его семь миллионов долларов. Впрочем, это уже совершенно другая история. Сейчас же начиналось то, что выходило за рамки запланированных мероприятий. Так случается всегда, когда на борт военного корабля попадает женщина. После этого даже штурман теряет карту навигации, а уж что говорить о тех, кто идет по наитию?
– Ты знаешь, кто я?
Боксер, поднявшись с земли, рассматривал искусные татуировки на теле американца. Ему не нужно было подсказок, чтобы догадаться, кто перед ним и что сейчас должно произойти. В его глазах зримо для Мартынова светилась мысль о том, что дальнейшее его существование зависит лишь от того, насколько хорошо он тренировался в зале последние десять лет. Боец видел перед собой странного мужика с крутыми мышцами, молодцеватой мелированной прической, но посеребренными висками. Он полегче, постарее, помедленнее и, пожалуй, пониже ростом. Шанс есть, но он последний.
Сплюнув розоватую после разговора с Гулько слюну, боксер едва заметно кивнул. В компании Гулько есть отморозки, но Мартынов еще ни разу не встретил среди них идиота. Людям, занимающимся преступным промыслом, совершенно очевидно, кто перед ним, если визави украшен авторитетными татуировками, дающими понять, что их обладатель почти треть жизни провел за колючей проволокой колоний строгого режима.
– И зная это, ты бил мою женщину ногами в живот?
Боксер, если речь идет о боксере-мастере, никогда не ударит первым в быту. Он хорошо знает, что на первый и последний удар времени у него всегда хватит. И знает, какие последствия для противника наступят после этого удара. Но эта идея теряет смысл, когда разговор идет один на один, на краю помойной ямы. И боец ударил первым…
Мгновенно отшатнувшись, Мартынов услышал свист кулака перед своим носом. Снова вернувшись вперед, коротко бросил:
– Это не Гулько тебе портрет разрисовал?
– Гулько, Гулько… – пробормотал его противник, просчитывая расстояние и начиная движение по «рингу».
Мартынов улыбнулся. Оба они выбрали одинаковую тактику боя. На ринге противника нужно прижать к канатам, тут – к краю ямы. Боец, рассчитывая на двойку «правый хук – левый прямой» рванулся вперед и на первом же движении поймал рукой пустоту, а печенью – сокрушительный удар слева.
Вынырнув из-под провисшей руки молодого призера России, американец отскочил в сторону и прямо перед собой увидел его висок. Весь разговор можно было закончить прямо сейчас, и на встречу к Гулько ехать со скоростью не сто двадцать, а сто километров в час. Но Андрей хотел не этого.
– Любитель? – поинтересовался он. – На профессиональный ринг ни разу не выходил?
Теперь пришлось не нырять, а отбрасывать тело на несколько шагов в сторону. Перед ним несколько раз мелькнуло позеленевшее после удара в печень лицо соперника, и на третий раз тот все-таки его достал. Казанки мизинца и безымянного пальцев уже на излете чиркнули его по губе, и Мартынов почувствовал во рту солоноватый привкус. Это был первый удар, который достиг цели, и боец на секунду замешкался, оценивая урон, нанесенный врагу. Десятая доля секунды, когда его подбородок оказался незащищенным снизу…
Глубокий мощный апперкот с разворотом туловища отшвырнул тело парня по такой дуге, что на миг Мартынову припомнилась картина в Луна-парке – тело есть, а головы не видно. Глык!..
Удар пришелся гораздо глубже, чем на это рассчитывал Андрей, его кулак вонзился не в сам подбородок, а под всю нижнюю челюсть. Пыль, вылетевшая из-под тела рухнувшего парня, заставила американца слегка расслабиться. От его апперкота на пол падал не только маньячок-неудачник в Ордынском. Неудобство от потрясения испытывала братва в России, братва в Штатах и даже боксеры на ринге Вегаса, где первое время Андрей был вынужден зарабатывать на хлеб.
Но боец пришел в себя очень быстро. На его лице прибавилось немного крови от прокушенного языка, и помимо воли из слезотоков выступила влага. Это был не плач, а банальная реакция организма, такая же, как после зевоты или мгновенная бледность лица перед откровенным поступком. Двадцативосьмилетний паренек сдаваться или молить о пощаде даже и не думал. А это уже не реакция, это воля…
Стычка продолжалась. Впрочем, парень сам снял все вопросы дальнейшего поведения своего противника. Боксер из него весь вышел, остался простой мужик, которого жажда жизни пинает под зад и торопит совершать ошибки. Быстро наклонившись, он схватил валяющийся в пыли метровый обрезок арматуры и, не долго думая, стал совершать движения бейсболиста, выбивающего мяч в поле. Второе, третье, четвертое…
Мартынову оставалось лишь дождаться момента, когда тот увлечется…
На очередном взмахе он поймал паренька на противоходе и с силой впечатал кулак в его переносицу. Это удар не для тех, кто ловит фортуну за фалды на первенстве России. Это удар, разящий неудачников. Металлический прут, описав полукруг, упал в кусты и исчез из поля зрения.
Мартынов этого не заметил. Он видел перед собой лишь злое, окровавленное лицо негодяя, который избивал его женщину. Женщину, которую ему так и не удалось увидеть после того, как она призналась в том, что любит.
И боксер вышел из Мартынова так же, как вышел из бойца Гулько. Последний уже почти потерял сознание от ударов, похожих на заводской молот, и отступал шаг за шагом уже в глубоком нокауте. Упасть ему не давали лишь новые удары.
Наверное, так должно было закончиться в любом случае. Не было рядом ни Вайса, ни Флеммера,
