чтобы нанести даже легкую травму, мощности заряда, заложенного в муляж нашего телефона, недостаточно. Жидкость, хоть и ядовитого цвета, хоть и предельно вонючая, но абсолютно безвредна и для здоровья, и для экологии…»

– Эй, сынки, у вас все в порядке? Мне показалось, будто что-то взорвалось, – тем временем приближается к месту событий Сергей. – Помощь не требуется?.. Фу! Ну и вонища же здесь? Это что, какой-нибудь газ?

«Балахон с капюшоном» наконец вышел из ступора, но по-прежнему продолжает с ужасом взирать на свои перемазанные яркой гадостью руки. Из кустов высунул оранжевую рожицу его дружок. Бритоголовый барыга поднимается с земли и, с отвращением посмотрев на скамейку, остается стоять. Хотя, похоже, коленки у него не по-детски трясутся.

– Чё такое-то было? – потерянно лепечет он, тоже разглядывая оранжевые ладони. – Слышьте, вы, недоноски! Оба сюда!

«О, ужас! – доходит тут до меня. – А ведь мы сейчас в режиме он- лайн, не отстаем от реального времени ни на секунду! Эти гоблины пока еще не пришли в себя, мекают что-то невразумительное, но не пройдет и минуты, как из их грязных глоток посыплется мат-перемат. Прямо в эфир! И никакой звукач от этого не спасет. Вот она, та ситуация, которую неопытный Грибков не просчитал. Но ничего, ведь рядом я. Готовый в любой момент принять командование на себя».

– Олег! – тут же поднимаю я тревогу, пронзительным криком заставляя вздрогнуть дежурного звукооператора. – Сейчас эти уроды очухаются и начнут материться по- черному. А мы в он-лайне. Попытайся глушить по-живому. Не получится, руби звук. Все, сюжет закругляем! Володя, можешь дать команду Сергею, чтобы немедля отваливал?

– Попытаюсь, – неуверенно мямлит Грибков.

Какое там! Нечего и пытаться!

Нашему оператору сейчас совсем не до связи со студией. В этот момент на него наседает взбешенный бритоголовый.

– А тебе чего надо, папаша?!! Чё тебе надо, мать твою?!! Пшёл на…… отсюда!!!

Молодец Олег. За доли секунды успел сориентироваться, проявил интуицию, точно определил, куда сейчас будет послан наш оператор, надавил на кнопку глушителя звукового сигнала. И, не искушая судьбу, пальца с этой кнопки уже не снимает.

Так же, как не искушает судьбу и Сергей. По резкому изменению ракурса видно, как он развернулся и заторопился подальше от благоухающей на всю округу скамейки. При этом, наверное, отчаянно хромая и активно используя свою стариковскую палку-клюку.

– Все, заканчиваем? – поворачивается ко мне за советом Грибков. – Запускаю коду?

– Не торопись. – Я загадочно улыбаюсь. Жалко прерывать такой классный сюжет, хочется дать телезрителям возможность досмотреть его до конца! – У меня такое предчувствие, что Сережа еще порадует нас хорошим завершающим кадром… Олег, можешь аккуратненько включать интершум.

В Сергее я не ошибся, эффектной концовкой он нас, и правда, порадовал – отойдя от места событий метров на тридцать, обернулся, и в заключение сюжета телезрители еще на протяжении минуты могут наблюдать следующую захватывающую картину: остервеневший барыга валяет ногами одного из своих поставщиков – того сопляка, который сорвал с шеи нашей актрисы мобильник. «Балахона с капюшоном» поблизости не наблюдается. Он вовремя слился. Оттираться от оранжевой дряни. Выводить отвратительный запах секрета, который выделяют анальные железы американского скунса.

«Эх, была бы сейчас за дикторским пультом не Татьяна, а Ольга, – сожалею я, протягивая руку к селектору, – уж она бы нашла парочку фраз, чтобы достойно завершить этот сюжет: что-нибудь типа того, что теперь несчастному скупщику краденого, даже когда через неделю он перестанет распространять специфический запах и выведет с кожи остатки оранжевой краски, придется подыскивать другой источник доходов. Потому что, во-первых, теперь в каждом краденом телефоне ему будет мерещиться петарда, заряженная несмываемой вонючей отравой. А во-вторых, кому теперь нужен вонючий юродивый, крупным планом выставленный на посмешище в одной из самых популярных телепрограмм Петербурга?»

– Таня.

– Монтажка?

– Ляпни в эфир чего-нибудь на посошок.

– Чего сказать-то?

Мгм! Все же не Ольга! Всего лишь Татьяна. Дикторша, а не ведущая.

– Чего-нибудь прикольное. Жизнеутверждающее. Попрощайся со зрителями. И закругляемся.

– Попытаюсь, – растерянно мямлит Татьяна.

К этому времени бритоголовый, похоже, решил, что с его жертвы достаточно, оставил ее в покое и торопливо устремился от злосчастной скамейки зализывать раны. Уже через несколько секунд он скрылся из виду. И только тогда (мало того, что оставшийся без ожидаемого куша и партнера по бизнесу; мало того, что вонючий, как скунс; мало того, что измазанный в какой-то оранжевой гадости, так еще и избитый) подросток осмеливается сесть, оглядеться и с удивительным проворством для только что отутюженного ногами человека сигает в уже знакомые кустики.

Сцена опустела!

«Что же, друзья, вот и еще одно возмездие, заслуженно постигшее негодяев, поганящих наш славный город, может записать себе в актив реалити-шоу „Подстава“, – наконец додумывается хоть до чего-то путного Татьяна. – Еще трое уродцев, которым теперь предстоит пережить немало кислых минут, покраснеть перед друзьями, родными и просто случайными встречными, которые, надеюсь, отлично запомнили прыщавые рожицы охотников за чужими мобильниками. И еще три жетона, звонко опущенные в копилку добрых дел Нового Российского Телевидения. А скоро мы добавим еще. И еще! Быть может, уже сегодняшней ночью. Не пропустите этот момент. Оставайтесь на нашем канале. До скорой встречи, друзья!»

«Нет, все же не Ольга. Хотя сойдет», – прихожу к выводу я и поднимаюсь со своего «электрического стула», на котором за последний час сжег не один миллион нервных клеток.

– Запускай коду, Володя. Всем «до свидания», – громко объявляю я и решительно направляюсь к выходу из монтажки. И уже в дверях, усмехнувшись, добавляю: – Должен же я наконец добраться до дому.

Поужинать.

Принять душ.

После сравнительно неудачного дебюта (две провальных ночи из трех) все в «Объекте насилия», вроде бы, устаканилось. Даже не просто устаканилось, а складывалось так, как можно было только мечтать. Сексапильная нимфетка Васюта продолжала, словно магнит, притягивать к себе насильников и кобелей.