Знаешь, когда тебе рассказывают, что добились определенных успехов на том поприще, на котором ты безрезультатно сражаешься не один год, и уверен, что это дело очень трудное, что это достижение - дело далекого будущего, то твоя реакция вполне предсказуема. Очевидно, люди чувствуют, что их несправедливо обошли там, где они считали себя профессионалами, потом у них появляется ощущение, что они в чем-то ограниченны, и также появляется чувство легкой зависти. Из-за того, что я дал им почувствовать себя ограниченными, они отправляют легкий негативный посыл в мою сторону. И как только они осознали, что испытывают по отношению ко мне негатив, причем, как они сами понимают, совершено несправедливый, они еще сильнее чувствуют свою недостойность. Если такой человек продолжает упорствовать, то это все растет как снежный ком, и потом восстановить нормальные отношения проблематично.
Сказать по правде, я еще никому толком и не рассказал, что именно я видел, по той простой причине, что чувствовал бессмысленность этого. Как только я начинал рассказывать о своем видении, то замечал, что им просто неинтересно, они сразу погружались в себя, и с ними происходили те метаморфозы, о которых я говорил.
Если увижу тот страх в твоих глазах, можешь считать, что все закончено, - то ли в шутку, то ли всерьез сказал Странник с улыбкой, снова украдкой посмотрев мне в глаза. Потом он уселся поудобнее и погрузился в воспоминания.
- Это история произошла, когда мне было примерно десять лет, плюс-минус один год. Когда происходили эти события, я просто не думал о том, сколько мне лет, -начал свой рассказ Странник. - Б те времена я был далек от мистики, как и любой другой ребенок. До встречи с книжками Кастанеды было еще более десяти лет. Хоть я и считался уже достаточно взрослым, но в то время я даже не мог подумать о том, чтобы лечь спать одному, без матери. Как только мать куда-то ночью уходила, например, в соседнюю комнату к отцу, мне сразу же начинали сниться кошмары. И я просыпался с диким криком, на который мать прибегала из соседней комнаты и долго успокаивала меня. Но если я спал рядом с мамой, то сны мне не снились совсем, и такое положение дел всех вполне устаивало. И я, как и каждый ребенок в этом возрасте был уверен, что так будет продолжаться всегда.
В то время я уже начал формироваться как мужчина, и однажды мать, зайдя в комнату, заметила мое возбуждение. Тогда она приняла решение, что пора покончить с этим, и что мне пора спать одному. Она сказала мне об этом и привела доводы, что я уже достаточно взрослый, что в моем возрасте должно быть стыдно продолжать спать с мамкой, и что я не могу спать с ней вечно.
По правде сказать, мне не было стыдно оттого, что я сплю с мамкой, но сразу возражать я не стал, потому что чувствовал себя виноватым. Мне было стыдно потому, что мать заметила мое возбуждение. С этими словами моя мать стала расстилать соседнюю кровать - в спальне две кровати стояли рядом, и, постелив постель на второй кровати, она сказала мне, чтобы я ложился туда. Каждый ребенок точно знает, что нужно делать и как поступить, чтобы заставить взрослых выполнить то, что ему нужно. Поэтому все это я воспринимал не очень серьезно. И, укладываясь в кровать, я был уверен, что и в этот раз все будет по- моему.
Я начал свою атаку с того, что напомнил матери про свои кошмары и стал жаловаться на то, что мне страшно, и я уверен, что этой ночью мне обязательно приснится кошмар. На что мать ответила, что если мне и приснится кошмар, то она будет рядом на соседней кровати и придет мне на помощь. Но такой вариант не устраивал меня, и я приготовился продолжать до победного конца.
Мне стало интересно, какое действие произвела моя первая атака. Я взглянул матери в глаза и увидел там такую непреклонность, какую еще не встречал никогда. Мне стало ясно, что моя атака прошла впустую, и что мне не удастся ее разжалобить. Но мне все не верилось в реальность происходящего, этого просто не могло быть. В реальность происходящего я поверил только тогда, когда мать выключила свет, вместе со светом выключился и мир.
Надо сказать, что страх я испытывал в особой точке, которая находилась за спиной примерно на уровне лопаток. Это обстоятельство всегда ставило меня в тупик, мне было непонятно, как можно что-то испытывать не в теле, а за его пределами. Но я научился ослаблять этот страх, прижимаясь спиной к чему- нибудь так, чтобы на меня не могли напасть сзади. Если мне нужно было пройти какой-то темный участок, то я старался его пройти, прижимаясь спиной к стене. Так я хоть как-то контролировал ситуацию, и давление, которое оказывала стена, каким-то образом влияло на эту точку страха.
Как только свет погас, я вжался спиной в кровать и стал лежать так. У меня действительно было чувство, что этой ночью мне приснится самый ужасный кошмар, о чем я сделал попытку рассказать матери. Но она слушать ничего не хотела и повторила, что она рядом, и, если понадобится, придет на помощь. И тогда мне осталось только одно, я принял решение не засыпать ни в коем случае. И по мере того, как я лежал и боролся со сном, мой страх рос, пока не вырос до того, что я стал бояться даже пошевелиться. Потом мой страх возрос до такой степени, что мне стало страшно просто дышать, и я стал дышать как можно незаметнее. Я был уверен, что это моя последняя ночь.
Я не могу сказать, сколько времени провел в таком состоянии, у меня вообще не было никакой точки отсчета. Но потом я вдруг осознал, что уже не темно. Все вокруг было залито приятным желтоватым светом, который исходил от каких-то линий, которые находились повсюду вокруг меня. Я вспомнил, что раньше уже видел эту картину.
Как-то раз я лежал на кровати и ждал когда придет мать и ляжет рядом, чтобы я мог нормально уснуть. Через неплотно занавешенное окно я рассматривал пятиэтажный дом по соседству, в окнах которого кое-где горел свет. Я лежал и играл тем, что прикрывал ресницы, так что свет от этих лампочек превращался в линии света. И потом вдруг эти линии словно бы взорвались, и я оказался посреди них. Даже в тот раз я знал, что уже видел эти линии раньше и отправился туда. Чем я там занимался, я не помнил, но запомнил, что когда вернулся в обычное состояние, у меня было очень приятное чувство.
Пока я смотрел на этот свет, страх мой пошел на убыль, ведь вокруг меня уже не было темно, и я находился в знакомом мне месте, где раньше со мной ничего страшного не происходило. Как только я достаточно успокоился, чтобы начать осматриваться вокруг, я услышал голос, который стал обьяснять мне то, что я наблюдаю. Я стал оборачиваться и смотреть по сторонам, но вокруг меня никого не было. Я хотел задать вопрос, кто говорит? Но голос сказал, что он просто голос, и что вокруг нет никого. Было в этом голосе что-то странно знакомое, и как только я внимательнее прислушался к нему, то окончательно успокоился. Мне уже не казалось странным слышать этот бестелесный голос.
Голос повторил то, что говорил сначала, он сказал, что я вижу мир как энергию, что в действительности мир состоит из этих световых полос. Сразу после этого мы приблизились к одной из этих линий, и голос продолжил свое обьяснение, он сказал, что эти световые полосы состоят из бесконечного потока команд. И при этом я увидел, что в действительности эти полосы были не однородными, а состояли как бы из отдельных слоев. Это было похоже на..., - Странник на какое-то время задумался, потом взял книгу и поставил ее вертикально, -...на листы в этой книге, если бы эта книга была бесконечна по толщине и листы светились внутренним светом.
Потом мы, или, вернее, я, ведомый голосом, как бы нырнул в один из этих слоев, и увидел какую-то застывшую сцену. Хоть это продолжалось только миг, но он был достаточно длинным, чтобы я успел понять, что там был целостный мир. И там не было никакого движения, это было похоже на слайд, который проецировался перед моими глазами. И в этот миг мое тело точно знало, что это за команда. Б то время я точно знал, что не существует способа противиться этой команде. Но голос видения сказал, что хотя и нет способа противиться команде, можно по-разному интерпретировать ее.
Сразу после этого мы куда-то передвинулись, и в этот миг я осознал, что, хоть мы и находимся все в том же слое, и команда остается той же, но мое восприятие этой команды было уже иным. Это было знанием на уровне тела, но в чем была разница, я точно сказать не могу. Если попытаться описать это в более понятных терминах, то нечто похожее бывает у нас в моменты, когда мы еще не полностью проснулись, но к нам уже поступают какие-то сигналы из нашего обычного мира. Б обычном положении точки сборки мы бы их легко идентифицировали, но мы все еще сохраняем положение точки сборки, которое она занимала в сновидении.
Eсть классический пример, демонстрирующий это. когда человек спит и слышит звук грома, а в это время ему снится, что он находится на поле боя, и вокруг него рвутся снаряды. Сила этой метаморфозы зависит от того, насколько далеко в данный момент сдвинута наша точка сборки. И это касается не только
