военнослужащих и евреев. Они словили трех евреев и выдали их немецкому отряду, стоящему в дер. Островское, где этих евреев расстреляли.

В феврале 1942 года в отряд тов. Дика из Витебска прибыло трое неизвестных, назвавшихся: Баранов Иван Кириллович, Михальченко Аркадий Андреевич и Стояков Иосиф Федорович, и заявили, что в Витебске у них имеется оружие, а сами они желают служить в партизанском отряде. Тов. Дик без проверки отпустил их в г. Витебск за оружием, но никто из них не вернулся. 10.5.42 г. эти лица появились в отряде тов. Райцева, также заявили, что они имеют оружие и желают вступить в отряд, и снова были отпущены в Витебск за оружием, но не вернулись. Надо полагать, что эта группа ходит по отрядам с целью разведки по заданию немцев, а благодаря беспечности командиров уходят из отрядов безнаказанно.

Поступившие данные о командире партизанского отряда тов. Дике говорят о том, что он в 1937–1938 годах работал в Станьковском сельпо Минского района, где совершил растрату и бежал, но органами НКВД был разыскан и предан суду, был судим к принудработам.

В период пребывания на оккупированной территории тов. Дик был арестован немецкими оккупантами как партизан, допрашивался и освобожден якобы по рекомендации знакомых ему полицейских.

Эти данные дают основание полагать, что Дик завербован немецкой разведкой и был освобожден с задачей влиться в партизанский отряд, взять в свои руки руководство и парализовать деятельность отряда.

Практическая деятельность Дика, как начальника отряда, красноречиво подкрепляет эти предположения. Этот отряд является самым пассивным, ни одной наиболее существенной операции не провел. Смоловская операция 13–14 мая по существу является не результатом его деятельности, а инициативой самого Михайлова, комиссара и нач. штаба отряда. Дик, наоборот, тормозил посылку группы задержкой подбора людей, подготовкой продуктов, чем вызвал жалобу мне на Дика со стороны тов. Михайлова.

В отношении Дика выражают недовольство сами командиры и бойцы отряда, жалуясь на его бездеятельность и отсиживание отряда, на неспособность и нежелание наиболее серьезно проводить какую—либо операцию. О его недальнозоркости, а возможно и сознательной деятельности по засорению отряда, свидетельствует такой факт.

Из этого отряда была послана в Оршу разведчица Волкова Валентина с задачей установления связи с действующим там партизанским отрядом. Разведчица быстро вернулась и привела с собой представителя Оршанского партизанского отряда. На вопрос к разведчице, почему она быстро вернулась, она заявила, что немцы подвезли от Орши до Витебска на машине, а вместе с ней и представителя Оршанского партизанского отряда. На второй вопрос, чем вызвана такая доброта фашистов — подвозить партизан, она ответила, что она дала немецкому шоферу несколько яиц и он согласился их подвести.

Дик, нисколько не смущаясь, принял их обоих в отряд и доволен, что связался с Оршанским отрядом, который насчитывает 1000 партизан.

Разведчица признана, безусловно, своей, беспрепятственно посещает все подразделения отряда и даже обошла все соседние отряды, осмотрела местоположение подразделений отрядов, штабов и готовится к очередной посылке в тыл врага. На мои вопросы к Дику: проверена ли ваша разведчица, вы в ней уверены, он обиженно ответил: «Если бы не был уверен, то не посылал бы в тыл противника. Она с Оршанским отрядом все—таки связалась и привела от них представителя».

Заподозрив в этой разведчице агентуру гестапо, я лично вызвал представителя из Оршанского партизанского отряда, который на мой вопрос признался, что он вызывался в гестапо, что в партизанском отряде не состоит и никакого отряда в Орше в 1000 человек не знает, а послал его якобы лейтенант— окруженец, с которым они легально проживают в г. Орше.

Этот «делегат» из Орши мной арестован и допрашивается. Разведчица успела уйти на передовую линию отряда и ускользнула от допроса. Но через нач. отряда и бригады она мною вызвана для опроса.

В зависимости от дальнейшего хода допроса о ней решу вопрос дополнительно. Не исключена возможность, что разведчица могла быть использована гестапо вслепую с подводом к ней «представителя» от Орши. Возможно, и сама перевербована гестапо.

К подбору людей в отряд тов. Дик относится безразлично, кроме вышеуказанных трех полицейских 10 мая с. года принял 12 дезертиров РККА из Комаровского сельсовета.

В отряде тов. Курмелева 1 мая 1942 г. во время боя в землянке партизан около дер. Слободки были захвачены в плен 5 партизан, из них одна девушка. 4 человека из числа захваченных находятся под следствием. Немцы освободили девушку якобы по причине того, что у нее в полиции работает отец, и на основе этого ее без проверки приняли в отряд.

Курмелев принял в отряд 6 человек—дезертиров с оружием и послал их привести еще 40 человек, но посланцы не вернулись.

В отряд тов. Дика прибыло 10 чел. без оружия и были мобилизованы в белорусскую дивизию, 7.5.42 г. бежали в лес, за ними посланы их жены.

В отряд тов. Бирюлина с оружием прибыл из Витебска полицейский, 1921 года рождения, уроженец и житель города Витебска, с января 1942 года по май служил полицейским в Витебске. Не допросив его и не проверив, приняли в отряд. Мною тщательно допрошен, получены от него разведданные.

Учитывая, что на нашей территории у него имеется мать, он мною завербован и под другой фамилией направлен в г. Витебск для организации среди знакомых полицейских диверсионно— террористических групп, которые, совершив теракты на командование полиции и комендатур, должны явиться к нам с оружием и захваченными документами. Этот акт подорвет доверие фашистов к русским полицейским, и они сами начнут стрелять, что вызовет разгон полиции своими руками, что нам и нужно.

В отряд тов. Райцева 5.5.42 г. прибыл Гриценко Анатолий, 1920 г. р., уроженец г. Фрунзе, по национальности украинец, грамотный, холостой, служил в РККА в 153–м с. п. в 150–м отдельном батальоне в должности командира батареи. Около Лиозно был взят в плен и находился в лагере военнопленных в г. Витебске. В октябре 1941 г. добровольно вступил в германскую армию и служил в автоколонне при аэродроме.

Гриценко нами завербован и направлен в г. Витебск с задачей связаться с знакомыми служащими в немецкой армии, которые якобы не желают больше служить, но боятся явиться к нам, предложить им совершить теракт над офицерами и бежать к нам. Этим актом преследуется цель подорвать доверие к украинцам со стороны фашистов.

9.5.42 г. отрядом задержана группа из 9 человек, из которых наиболее подозрительными являются: Бакаев Александр Алексеевич, 1910 г. р., урож. г. Куйбышева, русский, б/п, образование незаконченное среднее, служащий, женат, до войны работал и жил в г. Витебске методистом в спортобществе «Спартак».

При оккупации г. Витебска немцами проживал в г. Витебске, а в ноябре, с 8 по 17 1941 г. был под арестом в немецкой фельджандармерии. При освобождении из—под стражи Бакаева офицер жандармерии потребовал от него сообщать о появлении коммуниста Козловского, скрывающегося от ареста жандармерии. Бакаев дал согласие. 7 декабря 1941 г. Бакаев был вызван в фельджандармерию, где предложено ему работать у них слесарем, и он дал согласие. Работал там до 6 мая 1942 г., до момента ухода из г. Витебска.

Сафронов Петр Лаврентьевич, 1903 г. р., урож. дер. Дровнево, Даниловской волости, Рославского уезда, русский, чл. ВКП(б) с 1929 года, работал в РК милиции трудколонии НКВД. При оккупации г. Витебска арестовывался полицией, но благодаря знакомству с нач. полиции г. Витебска был освобожден и до момента ухода из Витебска нигде не работал. Является инициатором организации группы ухода из г. Витебска.

Ведется расследование на предмет разоблачения их шпионской деятельности.

В целях вскрытия деятельности германской разведки в отрядах мной направлены опергруппы других районов в помощь Лиознянской, Сурожской, Городокской и Меховской опергрупп для вербовки агентуры в отрядах и среди населения в районе расположения отрядов.

Проводим вербовку засланной агентуры из числа жителей деревень прифронтовой полосы.

О результатах выполнения наших мероприятий и материалах расследования сообщу дополнительно.

В отрядах выделены отдельные работники, ранее работавшие в милиции, для ведения разведки, прекратив практику, когда с разведчиками говорили все кому не лень и все их знали. Такая практика вела к