органов и т. д. Это уже был выход на всесоюзный масштаб.

К тому времени положение в СССР изменилось. Расчеты эмигрантов на денационализацию, концессии, аренду — проваливались. Оставался один шанс — государственный переворот и, может быть, военная интервенция. Тем более что положение СССР на международной арене резко ухудшилось. Одновременно начались и трудности с хлебом. Как бы повели себя вы на месте «торгпромовцев» — когда вот-вот начнется интервенция против ненавистного режима? А деньги у них были, и очень большие…

Согласно материалам дела, в 1926–1927 годах группа перешла к подрывной деятельности. Участились случаи взрывов и затоплений шахт, порчи дорогостоящего оборудования или закупка негодных машин, занижение зарплаты рабочим, нарушения КЗОТа и правил техники безопасности и пр. — чтобы подорвать каменноугольную промышленность и вызвать недовольство советской властью…

Здесь следует сказать об обвинениях в фальсификации «шахтинского дела», которые активно выдвигаются некоторыми историками. Почему-то эти историки «забывают», что только по Шахтинскому рудоуправлению было проведено около 1000 очных ставок и допросов — можно ли полностью сфальсифицировать такой огромный труд? И все ради 53 обвиняемых!

В 1928 году состоялся судебный процесс. Из 53 подсудимых 20 полностью признали себя виновными, 10 — частично, 32 человека виновными себя не признали. Четверо были оправданы, одиннадцать человек приговорены к расстрелу (шестерым из них Президиум ЦИК СССР заменил расстрел десятью годами лишения свободы). Остальные получили различные сроки наказания. 9 июля 1928 года инженеры Н. Н. Горлецкий, Н. К. Кржижановский, А. Я. Юсевич, Н. А. Бояринов и служащий С. 3. Будный были расстреляны.

Кстати, штрих к портрету Николая Ивановича Бухарина, кумира современных «реабилитаторов». Спустя несколько месяцев после дела он, рассказывая Каменеву о разногласиях «Тройки» с Иосифом Сталиным, утверждал, что в некоторых вопросах последний «ведет правую политику». Оказывается, генсек предложил не расстреливать подсудимых по шахтинскому делу, тогда как «мы голоснули против этого предложения» и добились расстрела. А глаза добрые-добрые…

Другой важный штрих к «шахтинскому делу». Оно было лишь эпизодом в «деле Донугля». О последнем «реабилитаторы» стараются не вспоминать. Одна из причин такого избирательного отношения к событиям советской истории указана в… «Протоколе комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) «О Шахтинском деле» от 11 апреля 1928 года. Процитируем этот любопытный документ:

«Связь с польской миссией и бывшими акционерами явственно и косвенно устанавливается лишь по делу Донугля, в то время как по Шахтинскому делу устанавливается лишь наличие этой связи без точного установления, кто, когда и где имел эту связь…

Ввиду, наконец, того, что только по делу Донугля можно установить факты, компрометирующие Москву (Рабиновича и др.), — во изменение прошлого решения объединить оба дела в один процесс…»[77]

Нас в этой цитате интересует первый абзац. Именно из-за того, что в деле Донугля по мнению власти присутствовали доказательства связи обвиняемых с заграницей, чего не скажешь о Шахтинском деле, «реабилитаторы» предпочитают второе. Расскажем теперь о деле Донугля.

В марте 1928 года ОГПУ доложило И.В. Сталину о раскрытии чекистами «вредительской» организации в системе Донугля. Вот текст этого сообщения:

«Полномочным Представительством ОГПУ СКК открыта мощная организация, многие годы оперирующая в Донугле. Ввиду того, что означенное дело вышло из рамок данного района и дальнейшее развитие упирается в необходимость производства следствия в Харькове (Пр[авле]ние Донугля), в Москве (ВСНХ СССР) — нами дано распоряжение следствие по означенному делу сосредоточить в Москве, т. к. совершенно ясно из дела вытекает, что эта организация, имеющая Центр в Москве, руководит вредительством не только в угольной нашей промышленное]ти, но и в др. отраслях н[ародного] хозяйства.

Суть дела сводится к следующему: в Донецко-Грушевском, Власовском, Несветаевском, Щербиновском, Горловском и, вероятно, др. Рудоуправлениях, а также в Пр [авле]нии Донугля и ВСНХ СССР эта организация в течение ряда лет занималась и занимается систематическим] разрушением Донугольского хозяйства.

Деятельность этой организации направляется из Польши (ДВОРЖАНЧИК, бывш. а [кцио]нер ДГРУ) и Германии (ШКАФ — бывш. пр[едседа]тель Акционерного] 0[бщест]ва ДГРУ). АУЭРБАХ и ИГНАТЬЕВ бывш. а[кционе]ры ДГРУ, некоторыми членами Акционерного] 0 [бщест]ва «РПИТ» и ПАРАМОНОВЫМ через Московский (ВСНХ СССР) и Харьковский Пр[авле] ние Донугля в Центре. Задание из Германии получается как инженерами] Донугля, командируемыми за границу, так равно передаются и специалистами [германских] фирм, приезжающими в СССР (МАЙЕР, OTTO, ВЕГНЕР от «А.Е.Г», ВЕСЛЕР от «Ф.ЗЕЙФЕРТ», КОСТЕР и БАИШТЫВЕР от «КНАППА»). Работа ведется на средства, получаемые из-за границы, по показаниям инж[енера] БЕРЕЗОВСКОГО и штейгера ГАВРИЩЕНКО, присылаемым из Польши и Германии. Организация ставит перед собой широкие задачи, различные на раз[ных] этапах развития самой организации. В 1919–1920 гг. задачи сводились к тому, чтобы при отступлении красных «сохранить в переходный момент имущество и оборудование рудников в полной ценности», но впоследствии программа ор[ганиза]ции стала значительно шире.

«…Уже в 1925–1926 гг. вопрос стал иначе, в плоскости нанесения прямого вреда сов. власти посредством приобретения ненужного имущества за границей, вкладывания капитала нерационально и заторможения его, его обращения, понижения качества продукции, повышения себестоимости продукции, увеличения зольности в угле, посредством этого нанесения в первую очередь вреда транспорту, уменьшения возможности конкуренции с заграницей и т. д. Все это было направлено к подрыву хозяйства не только ДОНУГЛЯ, но и остальной индустрии СССР. Разговор в организации идет уже не о сбережении ценностей для старых хозяев, а прямом вредительстве Советскому хозяйству» («показания инж[енера] БЕРЕЗОВСКОГО H.H.)

С более полной увязкой специалистов ДОНУГЛЯ с заграницей с изменившейся обстановкой, осознанием своей силы и почти полной безнаказанности, по указке из-за границы организация в конце 1926 г. производит переоценку ценностей, — программа организации пересматривается, дополняется и увязывается с возможностью интервенции СССР. План, охватывающий деятельность организации в новом объеме, должен поступить из-за границы в 1928 г. Организации на места даны уже конкретные задания по проведению крупных аварий, выведению из строя крупных установок (котлов, электростанций, турбин и т. п.), но пока не указаны сроки выполнения. Инж[енер] БЕРЕЗОВСКИЙ так характеризует третий этап работы организации:

«…C 1927 г., я считаю, начался третий этап нашей работы, в смысле увязки всей нашей деятельности с интервенцией СССР. Третий этап — это вопрос о возможности интервенции. В связи с этим этапом должны были получиться более точные указания. Нами уже была проделана большая подготовительная работа на случай интервенции, нужно было обдумать каждому на месте, каким образом можно было нарушить деятельность предприятия, т. е. остановить его самодеятельность.