– Ну и ну!.. – первым нарушил молчание Джим, отгоняя мух. – Давай подумаем, как отомстить этой деревенщине!

– Я-то думаю… – откликнулся Майкл. – Только мухи мешают.

– Давай поедем домой, Джим, – ныла сестричка.

– Да разве можно в таком виде показаться? И сперва надо отомстить.

– У меня резина есть! – медленно начал Разбойник. – Сделаем рогатки и пойдем ночью к этой ихней палатке.

– Вот это дело! – похвалил Джим. – Надо бы им какую-нибудь горящую тряпку в палатку сунуть. Выбегут в одних рубашках, а мы их – цок-цок-цок!

Ковбои ожили. Планы мести вылечили их лучше, чем пахтанье.

Спустилась ночь – теплая, звездная, благоухающая цветущим лугом. За холмами и лесами, в облачной ладье, сидел месяц, собираясь плыть по мерцающему небосводу, навстречу Утренней звезде.

По оленьим дорожкам и заячьим тропкам, между пнями и деревьями, гуськом шагали гномы.

Может, их веселила красота ночи или память о прежних походах, а может, просто было хорошо и хотелось петь.

За Дилидоном, который высматривал и прокладывал путь, шагали Мураш и Бульбук. Они несли очки. Следом шел Дайнис с драгоценными кристалликами в ранце. Ведерко со слезами доверили Мудрику. Оюшка, словно контрабас, тащил на спине спичечный коробок. Правда, он был пуст, потому что последние две спички взял Живилёк. Неужто ему идти порожняком, как белоручке. Поначалу Живилёк нес спички на плече, как ружье, потом взял, словно лыжные палки, и опирался на них, когда приходилось перепрыгивать веточку или клочок мха.

Он шел последним, и никто не предупредил его, что сера может осыпаться со спичечных головок или намокнуть от росы. Так и случилось. Поэтому Живилёк не пел и едва плелся, сокрушенно поглядывая на безголовые спички. Ему бы остановить друзей и сказать: «Ребята, что делать? Спичечки промокли. Может, отложим наш поход на завтра?», но он не посмел. Жалко было портить им настроение.

«Подожду, пока перестанут петь», – подумал он. А когда они перестали, у него снова не хватило мужества. «Может, Дилидон или Мудрик найдут какой-нибудь выход, – утешал он себя. – Авось, как-нибудь разведем этот костер».

Так они дошли до Исполинского дуба. Другие деревья почтительно отступили, чтобы кланяться от ветра его почетной старости. Отсюда была видна зеркальная гладь озера, и слышно, как в палатке под липами хохочут Гедрюс, Расяле и их гости. Гномы выбрали место для костра и пошли за сухим можжевельником.

Сколько ни откладывал Живилёк злосчастную минуту, она все же наступила.

– Ну-ка, давай спички, – сказал Дилидон.

Живилёк подал и виновато шмыгнул носом:

– Сера чуть-чуть пообтерлась…

– Эх ты, Живилёк… – сказал командир. – Они же совсем без серы! Где не надо, целый пожар разводишь, а тут, смотрите, что натворил.

– Все, – с досадой процедил Дайнис, – пошли домой,

– Нет, – откликнулся Бульбук. – Я не засну, пока мы его не накажем. Грозимся-грозимся, а все ему сходит с рук.

– Будто я нарочно?! – воскликнул Живилёк. – Оюшка пыхтел от натуги, вот я и решил помочь.

– Это я-то пыхтел?! Ой-ой-оюшки, не завирайся!..

– Что же мне с тобой делать? – вздохнул командир. – В тот раз мы тебе три наказания нашли, а теперь выбирай сам. Или мы тебя острижем, или получишь сто травинок, или должен будешь прочитать всю Большую Гномскую Энциклопедию.

– Подумай… – многозначительно подхватил Мудрик. – Одно из этих наказаний весьма развивает ум.

Живилёк покатал ножкой прошлогодний желудь, потом поднял голову и поправил шапку – он уже выбрал себе наказание.

– Я бы хотел так: пускай мне вот здесь чуть-чуть остригут, пускай разик дадут травинкой и одну – потоньше, пожалуйста, – книгу этой энциклопедии.

От такого ответа гномы снова повеселели, а весельчакам, как вы знаете, всегда больше везет, чем злюкам.

Мураш вдруг разглядел в траве светящуюся искорку. Это был разборчивый кавалер Светлячок. Каждый год он зажигал свой фонарик и искал подходящую невесту. Мудрик, наклонившись, заговорил с ним.

– Привет, Светлячок! Все ищешь подругу жизни? Как дела?

– Не ахти как, – поморщил тот полысевший лоб. – Кругом всякие божьи коровки, вонючие клопицы, кузнечики-музаканты, а приличную, серьезную подругу днем с огнем не