– Это – твоё последнее слово, царевна?

– Да, да, последнее.

– Стало быть, ты не любишь меня, не любишь? – в голосе юного государя звучали слёзы. – Ты делаешь меня несчастным, Лиза!

– Полно, голубчик мой, счастливее тебя на всём свете нет. Ты – государь, тебе подвластны миллионы людей, ты молод, красив. Но о любви и о женитьбе тебе думать ещё рано. Тебе следует ещё многому учиться. Вот подрастёшь, возмужаешь, тогда и женишься.

– Наставления, царевна, оставь при себе; их мне надоело слушать и от Андрея Ивановича, – сердито прервал её император-отрок. – Обидны мне твои слова, царевна! Ты всё считаешь меня за мальчика. А ведь мне уже четырнадцать лет.

– Небольшие года ещё, Петрушенька, небольшие. Ты ещё только начинаешь жить. Твоя жизнь впереди, тебе ещё многому учиться нужно. Не думай, что легко державой управлять. Мой отец покойный, а твой дед, богатырём был, но и то часто тяжёлой думе предавался, поникнув своей могучей головой. На помощников своих много не полагайся. Верь больше своим глазам, а не чужим. Особенно на Долгоруковых много не полагайся, себя им в руки не отдавай. Слух идёт, что князь Алексей задумал женить тебя на своей дочери.

– Что же, и женюсь, женюсь. Ведь ты не хочешь быть моей женой, так я женюсь на Долгоруковой.

– Смотри, не вышло бы с твоей невестой Долгоруковой то же, что и с Марией Меншиковой.

– Этого никогда не может быть. Долгоруковы мне преданы, особенно же князь Иван.

– Ох, уж этот мне князёк! Совсем тебя испортил он! И не я одна так думаю, а многие.

– Так все вы ошибаетесь, все! Князь Иван – мой искренний и преданный друг! Он желает мне добра и счастья, и ничто не заставит меня изменить к нему своего отношения! – громко проговорил император-отрок и, не сказав более ни слова, быстро вышел.

Коронация императора-отрока отличалась особою торжественностью и блеском. Торжества длились несколько дней подряд и сопровождались придворными великолепными балами, угощениями для народа, а также роскошными фейерверками и иллюминацией.

В дни коронации Пётр наградил своих приближённых: князья Долгоруковы были назначены членами Верховного тайного совета, а царский любимец, Иван Долгоруков, – обер-камергером.

Хитрый дипломат Андрей Иванович Остерман по-прежнему пользовался расположением и доверием юного государя, но никак не мог приохотить его к занятию науками.

С переездом двора в Москву в 1728 году, как говорит историк, «потехи» Петра II окончательно взяли верх над ученьем и серьёзными занятиями. Ребёнок-император предался всецело увеселениям, и в особенности охоте. Но на этот раз виновником его рассеянной жизни был уже не Иван Алексеевич, а отец фаворита, Алексей Григорьевич Долгоруков, задавшийся целью непременно обвенчать Петра II с своею дочерью, княжною Екатериной.

На семейном совете Долгоруковы решили помогать Алексею Григорьевичу в осуществлении этого плана, только один Иван Долгоруков высказался против этого.

– Что ты, отец, задумал?.. Наша Катя вовсе неподходящая невеста государю, – возразил он отцу.

– Неподходящая, ты говоришь? А дозволь узнать – чем?

– А тем, во-первых, что она старше государя, а во-вторых, нрав у неё крутой, капризный.

– Ты говоришь так потому, что не любишь Катю и не желаешь ей счастья, но всё-таки она будет царицею.

– Едва ли!

– А я говорю: будет, будет… Или ты пойдёшь против меня, отца?

– Не против тебя, батюшка, я пойду, а против неправды. Наш государь одной неправдой окружён. Впрочем, делайте, как хотите, мешать я вам не буду Мне с вами не справиться: вас много, я один, – с тяжёлым вздохом проговорил князь Иван.

– Завтра государь отправляется на охоту в наши заповедные леса и обещал посетить наши Горенки… Ты поедешь ли? – спросил у сына Алексей Долгоруков.

– Нет! Скажусь больным и не поеду… Без меня вам же лучше будет. Некому будет государя остановить.

– Эх, Иван!.. И язык же у тебя!.. Что бритва!.. А ты когда же на Шереметевой женишься?

– Не знаю.

– Видно, ещё не перебесился!.. Жаль Настеньку Трубецкую [12] покинуть?.. Так, что ли? Ты думаешь, твои шашни мне неизвестны? Думаешь, не знаю, как ты князя Никиту Юрьевича Трубецкого за нос водишь? Всё я знаю, всё знаю…

– Твоё знание при тебе и останется, – холодно и спокойно возразил отцу князь Иван.

– А если невеста узнает про твои любовные проделки?