историко-родословный труд о династии Романовых и ее деятельности. Вероятно, в русле этой идеи стало возможно составление богато иллюстрированного «Титулярника» (1672 год)», над которым трудились искусные мастера-художники. Этот труд был призван соединить правителей дома Рюриковичей с новой династией в виде галереи портретов, то есть утвердить место под солнцем новых русских царей. Изображения иностранных монархов долженствовали показать международное значение российских властителей, а рисунки гербов городов и областей страны как бы расшифровывали впечатляющий и обширный титул государя. Все это служило идее возвеличивания царской власти.
В развитие постановлений Уложения 1649 года о царской чести издаются указы, преследующие цель их пополнения и уточнения. К примеру, в 1668 году появилось повеление: «Когда будут великому государю выходы», то на улицах всадники должны сойти с коней и стоять, сняв шапки, «смирно и немятежно, и меж себя у них никаких игр не было». Пешим людям указывалось стоя встречать государя и также без шапок. О царских «выходах», их торжественности и великолепии будет речь ниже. А сейчас приведем еще одно небезынтересное свидетельство того, как внушалось подданным с малолетства благоговение перед государем. В 1657 году царь и патриарх Никон должны были посетить Иверский монастырь. Туда полетела предупредительная патриаршая грамота. В ней строго наказано было «убрать» (нарядно одеть) двенадцать монахов, которым предстояло «орацию говорить краткую и богословную, и похвальную». С той же целью приписывалось подготовить двенадцать «младенцев» – также для произнесения орации. Сверх того патриарх требовал, чтобы во время пребывания царя пресечь любые тяжбы, челобитья. Сомнительных и неугодных людей убрать из монастыря, «да и иных смутных людей, которых – либо чаять, потому ж на то время… отослать дале, где пригож». К слову заметим, что конфликт царя и патриарха еще не развернулся, и оба владыки официально назывались «великими государями», пока не произошло низложение Никона.
Посещавшие Москву времен Алексея Михайловича иностранцы в один голос заявляют, что появление царя на людях обставлялось с необыкновенной торжественностью и пышностью, чтобы подчеркнуть могущество и богатство православного государя. Став патриархом, Никон много способствовал этому, не забывая, однако, и о возвеличении собственной персоны. Описания «выходов» в русских источниках не оставляют сомнений в справедливости таких оценок. Это касалось как религиозных праздников, так и встреч и проводов иностранных посольств, отправления царя в походы и т. д. Пышность и великолепие царских выходов поражали современников. Все было продумано до мелочей и оставляло у зрителей ощущение не только торжественности, но и эстетического удовольствия. Не говоря о роскошном одеянии государя, сверкающем убранстве его коня, вся процессия являла собой красочное зрелище. Отряды воинов в одеждах определенного покроя и расцветок, обдуманное чередование пешего и конного строя, вереницы нарядных карет и повозок, группы знаменосцев с расцвеченными знаменами – все это должно было подчеркнуть богатство и могущество царя России. Сам Алексей Михайлович очень любил все эти «действа» и с удовольствием в них участвовал. Нередко (если не всегда) царь следил за «чином» таких мероприятий, сам распределял роли, проверял «росписи» участников, вносил в них своей рукой исправления и дополнения. Царь любил во всем порядок и исполнительность подчиненных. Недаром в написанном им Уставе соколиного пути есть такие слова: «Никакой бы вещи без благочиния и без устроения уряженного и удивительного не было, чтобы всякой вещи честь и чин и образец писанием предложен был». Настроения царя очень созвучны тому, что его сын будет осуществлять решительной рукой во всех областях жизни государства, – это регламентация.
Особенно торжественное зрелище представляли собой крестные ходы, приуроченные к большим церковным праздникам. Если внимательнее присмотреться к этим церемониям, то можно обнаружить в них не только дань религиозному мироощущению их современников, но и нечто большее. Конечно, Рождество Христово, Пасха и некоторые другие великие дни христианского календаря имели свое назначение и воспринимались соответственно. Нисколько не умаляя значения этих празднеств, обратимся к другой их группе, более тесно связанной с историей России.
Следуя за тогдашним исчислением времени (Новый год – 1 сентября – также отмечался неким церковным «действом» и заканчивался большим приемом у царя), рассмотрим другие примечательные даты, сопровождавшиеся крестными ходами. Праздник Покрова Богородицы отмечался торжественно 1 октября. В этот день царь, патриарх, высшие гражданские и духовные лица шествовали в Покровский собор, «что на рву», то есть в храм Василия Блаженного. Этим отдавалась дань уважения предкам, присоединившим Казань к России. Ведь храм Василия Блаженного, как известно, был воздвигнут в память об этом выдающемся историческом событии.
А 22 октября Москва являлась свидетелем одного из самых грандиозных праздников – Божьей Матери Казанской. Алексей Михайлович в сопровождении бояр и духовенства шел за иконой Казанской Богоматери. Служба проводилась в Казанском соборе на Красной площади. Вспомним: в этот день в 1612 году начался штурм укреплений Китай-города, за которым последовало взятие его, а затем и самого Кремля. Осуществлялось долгожданное «очищение московское», польско-литовский гарнизон сложил оружие, и рать Второго ополчения во главе с Д.М. Пожарским и К.М. Мининым вступила в Кремль. Русских ратников осеняла тогда икона Казанской Богоматери. Ее считали в народе избавительницей Руси, ей посвятили построенный в центре столицы храм. Поэтому русские люди с особым чувством отмечали этот праздник, он обретал черты живого напоминания о патриотических свершениях народа. И царь Алексей это понимал. Он с особым тщанием относился к организации всех мероприятий этого дня. Торжественные процессии, в которых участвовали стрелецкие и солдатские части, обходили стены Кремля, Китай-города, Белого и Земляного по строго заведенному распорядку. Едва ли не высшей точкой празднества было восхождение на круглую башню Китай-города по причине ее «первовзятия» в памятном 1612 году. Другой праздник Казанской Богоматери отмечался летом по случаю обретения этого чудодейственного образа.
Несомненно патриотическое звучание и чествование другой православной святыни – иконы Владимирской Богоматери. В день ее праздника икону несли крестным ходом, в Успенском соборе царь и власти присутствовали на молебне, Вероятно, вспоминали тогда, как этот образ предостерег Русь от нашествия орд Тимура. Богослужения в дни московских чудотворцев Алексея, Петра и Ионы (русских митрополитов времен владычества Орды) также возвращали мысли к тем далеким временам.
Не исключено, что крестный ход 19 августа к Богородице Донской также имел отношение к историческим событиям – борьбе с Ордой, а позже с Крымским ханством.
Каждый год в осенне-зимний сезон царь Алексей Михайлович вместе с семейством совершал «походы» в Троице-Сергиев монастырь, где молился в храмах этой обители, вознося хвалу одному из вдохновителей борьбы Руси против ордынского ига. Помимо того в самой столице проходили богослужения в день памяти Сергия Радонежского.
Алексей Михайлович имел обыкновение направлять придворных и военачальников в наиболее почитаемые московские церкви, когда по городу двигались процессии с крестами и иконами. Царские посланцы должны были следовать за образами и представлять особу государя при всех этих храмах.
Когда в Москву прибыли вселенские патриархи на Церковный собор по делу Никона, их неизменно приглашали участвовать в церковных праздниках и отправлять службы в московских храмах. При этом публично произносились здравицы – благословения царю как ревнителю православного вероучения. Так, в 1668 году после службы в Успенском соборе патриарх Антиохийский Макарий прочел в адрес царя благословенную грамоту.
