Я повернулся направо, откуда доносился самый громкий писк. Из голубого сияния ко мне приближался Пират. Он приближался очень медленно, с плотно закрытым ртом. Но я сразу понял: пищит он. Больше пищать было некому.

Пират издал длинный звук: «Пи-ииии-ии!..» И появились ещё дельфины. Они появились внезапно, словно выныривая из-под зелёного занавеса. Бело-голубые, сияющие отражённым светом, звери стремительно приближались и, когда казалось, вот-вот столкнутся со мной, лёгким движением хвоста изменяли направление и проносились мимо.

Поплавав с дельфинами, я выбрался на мостки.

— Что они там делают? — спросил Валерий.

— Пищат.

— Вот так: пи-иии-пиии?.. Знаете, что это значит?

— Да что-нибудь вроде: «Здесь тот чудак в белой шляпе». Да?

— Не совсем. Это значит: «Идите все сюда!»

И он рассказал мне такую историю.

Когда вольер только построили, в него пустили первую партию дельфинов.

Их отловили в море. Это были шесть больших дельфинов-афалин.

Вожаком у них был Копчёный. Так его прозвали за тёмную, отливающую чёрным цветом кожу. Копчёный был больше своих товарищей. Они плавали за ним следом, уступали рыбу, которую бросали им в вольер, терпели его укусы.

У Копчёного был сварливый, непокорный нрав, и из-за этого вся стая плохо приручалась.

Однажды к вольеру подошёл катер. Стоявший на носу матрос бросил якорь, но не рассчитал, и лапа якоря задела сеть.

— Эй, на вольере! — крикнул он. — Проверьте, ничего я не порвал?

Подошли люди, спустились под мостки и увидали, что якорь, падая, пробил в сети большую дыру.

— А Копчёный-то уж здесь! — сказал кто-то.

К месту пробоины подплывал тёмный дельфин. Он приближался осторожно, покачивая головой из стороны в сторону, словно обследуя сеть.

Заметив дыру, он остановился и издал долгий торжествующий писк: «Пии-иии- иии!»

Стая была в другом конце вольера. Услыхав призыв, дельфины мгновенно бросились к Копчёному. Они подплывали один за одним и, не раздумывая, проскакивали через дыру. Первый… Третий… Наконец, Копчёный остался один. Люди на мостках решили отпугнуть его, отогнать от дыры. Они стали кричать и ударять палками по сети.

Копчёный лениво шевельнул хвостом и, не обращая внимания на шум, тоже проскользнул в отверстие.

— Так мы впервые услышали, как дельфины переговариваются друг с другом, — сказал Валерий.

Малыш появился в вольере за месяц до моего приезда.

Он родился под водой.

Поддев слабое тельце мордой, мать вытолкнула новорождённого на поверхность. Дельфинёнок сделал первых вдох и, дёрнув хвостом, поплыл.

— Но умный был с первого дня! — рассказывал Валерий. — Вы обратили внимание, как он плавает?

Я стал наблюдать за дельфинёнком.

Малыш не отставал от матери. Он то преследовал её по пятам, то вертелся перед самым носом, но когда уставал, то всегда подплывал сверху, становился около спинного плавника и, почти не двигая телом, мчался вместе с Русалкой, словно привязанный к ней верёвочкой.

— Ишь, уселся! — говорил Валерий.

Малыш мчался, будто в седле. Он летел, увлекаемый движением матери, держась на невидимых глазу струях воды.

Однажды Малыш заболел.

То ли он простудился, то ли съел что-то не то, но он захандрил: стал вялый, по коже у него пошли белые язвенные пятна.

И тогда я увидел, как лечат дельфинов.

— Помогите, — попросил меня Валерий. — Нужен человек нести носилки.

— Хорошо, — согласился я.

Двое сторожей притащили сеть. Они опустили её в вольер и повели, сгоняя дельфинов в один угол. Они вели её, как рыбаки невод.

Встревоженные звери отступали.

Валерий в маске и ластах полез в воду.

Дельфины сгрудились около сетки. Валерий улучил момент и бросился в кучу дельфинов.

Он ухватил Малыша за плавник, перевернул на спину, обхватил руками и, работая изо всех сил ластами, поплыл к мосткам.

— Носилки! — крикнул он.

Мы развернули носилки и плеснули на них водой.

Малыша положили на брезент. Вчетвером мы подняли носилки и зашагали на берег к домику, где была дельфинья больница.

Здесь Малыша переложили на стол, покрытый поролоновым матрасом. Пристегнули ремнями.

Он лежал, печально кося глазами по сторонам. Валерий взял шприц, пузырёк с лекарством, проткнул иглой резиновую пробку, набрал полный шприц и сделал Малышу укол. Потом второй. Измерил пульс и температуру.

Моя рука опиралась на стол около самой морды дельфинёнка. Если бы Малыш захотел, он мог бы укусить меня. Всякий другой зверь на его месте так бы, наверно, и сделал. Да что там зверь! Если бы меня какие-нибудь морские существа затащили под воду и, привязав к столу, начали колоть, честное слово, я бы не выдержал. Я бы кусался и колотил ногами по матрасу. А Малыш лежал спокойно. Только когда делали второй укол — около хвоста, дёрнулся и в пустой комнате послышалось комариное: «Пи-ии-ии!»

Мы отнесли Малыша назад и осторожно пустили в воду.

Дельфинёнок кинулся к матери, пристроился около её плавника, и они продолжили свой обычный бег.

В тот день Малыш и Русалка ни разу не приблизились к мосткам и не остановились, чтобы взять из рук у людей рыбу.

Через несколько дней белые пятна на коже у Малыша стали исчезать. Дельфинёнок повеселел.

У дельфинов-афалин прекрасная голубая кожа, блестящая и упругая, как резина.

Перед самым моим отъездом привезли кино.

Мы сидели с Валерием в тёмной комнате, битком набитой народом. Экраном была стена. Над нашими головами танцующий луч выхватывал из темноты ослепительные пылинки и рисовал на стене корабли. Корабли шли пенистым морем.