современный университетский курс ядерной физики. Будь что будет! В конце концов не боги же горшки обжигают, а меня никто не торопит. Разберусь как-нибудь.

Подтолкнул меня, сам того не желая, Кинолу. Как-то уже под вечер он вдруг зашел ко мне. По многозначительному выражению его лица я понял, что у него какие-то приятные новости.

— Выкладывайте, с чем пожаловали, — невольно улыбнулся я.

— Нашел! — загадочно ответил он.

— Что именно?

— Родственников ваших нашел.

— Моих родственников? Каких это? У меня их не может быть.

— Ваши прямые потомки — праправнуки.

— В самом деле? Мои праправнуки? А я как-то и не подумал, что их можно найти. Вы уверены, что не ошиблись?

— Совершенно уверен. Могу даже познакомить вас с соответствующими документами. А кроме того, есть еще одно косвенное свидетельство вашего родства. Вы когда-то увлекались филателией, не правда ли?

— Увлекался, ну и что же?

— И у вас был альбом, на титульном листе которого вы написали: «Потомкам моим завещаю эту коллекцию. Лето 1931 года. А.Хромов».

— Так этот альбом у них?

— Да, он хранится у вашей праправнучки Елены Николаевны Хромовой.

Я не знал, как мне благодарить Кинолу.

— Где же она, эта моя праправнучка?

— В Австралии.

— В Австралии? Почему в Австралии? Как она гуда попала?

Кинолу улыбнулся.

— Вот этого я уже не могу сказать. Знаю только, что живет она в новом городе Торитауне, выстроенном не так давно по соседству с месторождением тория, работает в Научно-исследовательском институте атомной физики. Елена Николаевна — крупный ученый-физик, ваш коллега.

«Праправнучка в Институте атомной физики! Вот это кстати!» — с волнением подумал я.

— А можно связаться с нею?

— Конечно. Я уже разговаривал с Еленой Николаевной по радиотелефону. Вот вам ее номер, можете хоть сейчас поговорить.

Я вдруг спохватился.

— А моя праправнучка говорит-то хоть по-русски?

— По-русски, по-русски, — заверил меня Кинолу, рассмеявшись.

— Вы не смейтесь. Знаете, через переводчика не получится настоящего душевного разговора. А как же она с коренными-то жителями разговаривает? С помощью кибернетического переводчика?

— Нет, я думаю, она знает и английский. В наше время редко встретишь человека, который не знал бы по крайней мере двух языков.

Мы прошли в комнату, где висел на стене большой плоский телевизионный экран. Кинолу с помощью кнопок на раме набрал нужный номер, и матовая поверхность экрана загорелась голубым светом. В левом углу экрана вспыхивало и гасло красное пятно вызова абонента.

Внезапно ровный голубой фон исчез, и я увидел перед собой женщину средних лет. С жадностью вглядывался я в ее несколько суховатое лицо с правильным, удлиненным овалом и насмешливым прищуром светло-серых умных глаз. Мне вдруг почему-то захотелось найти в ней какие-нибудь знакомые черты, которые подтвердили бы наше, хоть и очень отдаленное, родство. Мое желание было, конечно, очень наивно, и все же я отыскал едва уловимое сходство между ней и моей женой — в узковатом разрезе широко расставленных глаз, в темно-русых пышных волосах. Впрочем, я не берусь утверждать, что это сходство существовало в действительности, а не было фантазией человека, не успевшего примириться с потерей своей семьи.

Она узнала Кинолу и опросила:

— Ну, где же мой пращур?

— Вот он!

Кинолу подтолкнул меня к экрану.

— О, так вот вы какой! — воскликнула она и уставилась на меня с таким откровенным любопытством, что я смутился.

— Вот так же и вы, Александр Александрович, разглядывали бы современника грозного Аттилы, восставшего из гроба, — рассмеялся Кинолу и заторопился: — Ну, я пойду, а вы тут знакомьтесь, налаживайте родственные отношения.

Елена Николаевна своей непринужденностью, теплотой и искренним интересом ко мне быстро растопила холодок первых минут знакомства. Мы разговорились. Через несколько минут я уже поделился с нею своими планами на будущее. Она задумалась.

— Сколько вы еще пробудете в санатории?

— Три месяца.

— Вот что я вам посоветую, — сразу же перешла она к делу. — Возьмите университетский курс атомной физики профессора Сахарова. Это, на мой взгляд, лучший из учебников, которые сейчас есть. Кроме того, недавно вышли телевизионные записи лекций того же Сахарова. Такое сочетание очень удобно. Вы сможете, прослушав сначала лекцию по телевизору, проработать потом тот же материал по учебнику. Если же что покажется сложным, звоните мне, я всегда буду рада вам помочь.

Мы долго говорили в этот вечер. Елена Николаевна рассказывала мне о своей семье. Ее муж, Ярослав Павлович, был астрономом и работал на Луне. Там были сооружены прекрасно оборудованные астрономические обсерватории. Почти полное отсутствие атмосферы на Луне облегчало наблюдения, поэтому можно было с величайшей точностью определять положение планет, комет и астероидов, предупреждать ракетопланы о возможных столкновениях с крупными метеоритами, сообщать о прохождении метеоритных роев, следить за точностью измерения времени, предсказывать магнитные бури — словом, вести важнейшие научные наблюдения и делать ту огромную вспомогательную работу, без которой нельзя было обойтись ни одной межпланетной экспедиции.

Дочь Елены Николаевны, Аня, работала животноводом на одной австралийской ферме. Был у меня еще один прямой потомок, брат Елены Николаевны. Но он вместе с ее мужем находился на Луне.

— С нетерпением буду ждать вашего приезда, — сказала Елена Николаевна, прощаясь.

Я пообещал.

— Но сначала съезжу хоть ненадолго в Москву. Очень хочется посмотреть, какою она стала теперь. Наверное, и не узнать.

Разговор с Еленой Николаевной, ее горячая, энергичная поддержка сразу вселили в меня уверенность. На следующий же день Кинолу достал мне учебник и телевизионные лекции профессора Сахарова — тридцать небольших пластмассовых коробочек.

— Приступайте, что же с вами поделаешь! Но только помните: работать не более трех- четырех часов в сутки и обязательно с перерывами.

— Конечно, конечно! — заверил я его и, тут же вставив первую коробочку в телевизор,