Мы, заинтересованные, подсели к телевизору. Конт нашел указанную программу, и на экране появилась широкая гладь озера с плывущими над ним мелкими облаками, пестрая толпа людей на берегу и разноцветные скутеры на старте. Голос диктора объявил условия соревнований, перечислил фамилии участников. «Челита Бонарда…» — услышали мы вдруг знакомую фамилию и увидели на экране девушку, провожавшую нас с Платоновым к институту.

— Ваша дипломница! — воскликнул Платонов.

— Правда, она! Но как она оказалась там? Она же больна…

— Наверное, не больше, чем мы с вами.

— Начинают…

Четыре скутера — белый, желтый, красный и зеленый — готовились к старту. Скутер Челиты Бонарды был желтый. Раздался резкий хлопок стартового пистолета, и скутеры почти одновременно рванулись с места.

«В этой четверке все скутеры имеют какую-нибудь особенность в конструкции, неизвестную другим участникам соревнования, — доносился голос диктора. — Ограничение только одно — скутеры должны иметь вес не свыше заданного. Все четыре скутера удовлетворяют этим условиям».

Красный скутер вдруг вырвался вперед и, разбрызгивая воду, опередил остальных.

— Что-то ваша подопечная отстает, — сказал Платонов Конту.

В это мгновение желтый скутер Челиты неожиданно оторвался от воды, пролетел несколько метров по воздуху и, подняв тучу брызг, под громкие крики и аплодисменты зрителей снова помчался по поверхности озера. Расстояние между красным и желтым скутерами становилось все меньше. Желтый скутер, разогнавшись, сделал большой прыжок и опередил красный.

— Молодец, Челита! — закричал Джемс Конт.

Скутеры сделали разворот и теперь неслись с экрана прямо на нас. Впереди по- прежнему был желтый. Челита управляла им, почти вплотную прижавшись к обтекаемому корпусу. Она сделала еле заметное движение рукой, и ее желтый скутер снова взвился в воздух. Стереоэффект был так силен, что мы невольно отклонились в сторону, — казалось, что Челита пронеслась у нас над головами. «Скорость желтого скутера достигла трехсот километров в час, — сообщил голос диктора, — скутер вышел на последнюю прямую». Скутер пронесся, как снаряд, разбрызгивая воду, и под гром аплодисментов с трибун первым пересек линию финиша.

— Ай да молодчина Челита! — восхищался Конт, забыв, что ему-то как раз и не следует сейчас хвалить ее.

— Смелая девушка! — тотчас отозвался Виктор Платонов. — Честно говоря, я бы не отважился на такой заплыв.

На другой день мы встретились с Челитой в институте. Виктор Платонов шагнул к ней и поздравил с победой. Она холодно взглянула на него, сухо поблагодарила и прошла мимо.

Вечером, когда мы увиделись с Джемсом Контом в гостинице, Платонов спросил его о Челите. Конт нахмурился.

— Она подвела всю группу.

— Как?

— У нее, видите ли, не хватало времени, чтобы построить к сроку скутер, и тогда она совсем забросила дипломный проект и всецело занялась своим суденышком. Возмутительное легкомыслие! Теперь она сильно отстала от своих товарищей, а главное — она задерживает их работу. Сегодня вся группа, очень бурно обсуждала поступок Челиты. Теперь та часть проекта, которая была поручена ей, распределена между остальными дипломантами.

— А что будет с ней?

— Не знаю. Пока что она будет проектировать то же самое. Успеет — будет защищать, не успеет — придется защиту отложить.

— Сколько времени осталось до защиты?

— Полтора месяца.

— Маловато…

После происшествия с Челитой мы внимательно присматривались к каждому студенту нашей группы и тщательно контролировали их работу. Но пожаловаться мы не могли. Молодежь подобралась толковая, трудолюбивая и серьезная, работали с душой, и дело быстро подвигалось вперед.

Как-то раз наши дипломанты пригласили нас в свой клуб на студенческий концерт. Концерт окончился довольно поздно. Возвращаясь, мы прошли по коридору мимо зала, где работала группа Конта, и увидели, что там горит свет.

— Конт задержался, — сказал Виктор Платонов. — Это против правил. Зайдем, вытащим его.

Джемс Конт был не один. Рядом с ним сидела Челита Бонарда. Они склонились над столом, обсуждая какую-то деталь проекта.

— Вы весьма кстати, — обрадовался Конт. — Никак не можем решить одну задачку.

— Ну-ка, ну-ка, — живо отозвался Платонов.

— Челита, объясните, а я пока поговорю с профессором.

Мы отошли в сторону.

— Как у нее дела? — спросил я Джемса Конта.

— Работает, не щадя сил. Если не сдаст темпов, то, пожалуй, успеет защитить.

— Друзья ей помогают?

— Нет. Кто же ей будет помогать? Она ведь отстала из-за собственного легкомыслия, так что пусть до конца несет заслуженное наказание. Хотя вообще-то я должен сказать, она исключительно волевая девушка, упорная, только чрезмерно увлекающаяся…

Челита кончила объяснять. Виктор Платонов взял карандаш и стал что-то писать.

— Вот так, — сказал он через несколько минут, — если эту функцию разложить в ряд, то ваше уравнение должно интегрироваться.

— Спасибо, — обрадовалась Челита, — теперь я справлюсь сама…

— Подождите-ка, — прервал ее Платонов, — я, кажется, немного поднапутал. Давайте проверим.

Они снова стали что-то писать. Прошло минут двадцать. Белый лист бумаги, а за ним второй и третий покрылись формулами. Наконец Платонов отложил карандаш.

— Видите, задача оказалась сложнее, чем мне показалось с первого взгляда. Вы сегодня еще будете работать или пойдете домой?

— Я хотела бы еще посидеть…

— Да, без этого уравнения вам дальше все равно ничего не сделать… Хорошо, давайте вместе решим. Александр Александрович, и вы, Джемс, идите. Я задержусь.

— Нет, что вы, — запротестовала Челита, — уже поздно…

— Ничего, мне самому интересно решить эту задачу.

Уходя, я сказал Челите:

— Вы не сдавайтесь. Кончайте проект в срок во что бы то ни стало. То, что приходится много работать, это ничего. Я помню, в наше время студенты над дипломными работами сидели от утренней зари до вечерней и еще шутили: «У нас с девяти до девяти — девятичасовой рабочий день».

Челита улыбнулась. Ей понравилась старая студенческая поговорка.

В этот вечер Виктор вернулся в гостиницу чуть ли не к полуночи.

— Решили?