Но я не смог заставить себя даже из вежливости развернуть ее подарок. Я остался наедине с отцом, перед парадным сервизом, столовым серебром и тающими в тишине свечами.

— Мне жаль, Даниель, — произнес отец.

Я молча кивнул и пожал плечами.

— Не хочешь посмотреть, что я тебе подарил? — спросил он.

В ответ я встал и, уходя, оглушительно хлопнул дверью. Слетев по ступенькам, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать от досады, я вышел на пустынную улицу, залитую голубоватым светом. Было холодно. Сердце мое наполнилось ядом, взгляд дрожал. Я шел куда глаза глядят, не удостоив внимания незнакомца, застывшего у Пуэрта-дель-Анхель и наблюдавшего за мной. На нем был все тот же темный костюм, правую руку он все так же держал в кармане пиджака. В глазах его сверкало и множилось отражение огонька сигареты. Слегка прихрамывая, он последовал за мной.

Больше часа, не разбирая дороги, я метался по улицам, пока не оказался у памятника Колумбу. Перейдя площадь, я сел на одну из ступенек набережной, сбегавших вниз, в темную воду у причала для прогулочных катеров. Кто-то устроил здесь вечеринку — из гавани, где временами вспыхивали яркие огни, доносились музыка и смех. Я вспомнил, как мы с отцом доходили на катере до самого края волнореза. Оттуда немного было видно кладбище на горе Монтжуик — теряющийся за горизонтом город мертвых. Иногда, глядя в сторону кладбища, я махал рукой, веря, что мама все еще там и что она видит меня. Отец повторял мой жест. Уже несколько лет мы не совершали таких прогулок, хотя я знал, что изредка отец выходит в море на катере один.

— Подходящий вечер для терзаний, верно, Даниель? — произнес голос из густой тени. — Закуришь?

Я рывком вскочил на ноги, тело пронзил внезапный холод. Чья-то рука протягивала мне из темноты сигарету.

— Кто вы?

Незнакомец несколько приблизился ко мне из темноты, но лицо его по-прежнему было скрыто. От его сигареты поднимался голубой дымок. Я сразу узнал темный костюм и руку, прятавшуюся в кармане пиджака. Глаза его посверкивали, как стеклянные бусины четок.

— Друг, — ответил он, — во всяком случае надеюсь им стать. Так что, сигаретку?

— Я не курю.

— И правильно. Жаль, но мне больше нечего тебе предложить, Даниель.

Его голос был сыпучим, как песок, и звучал болезненно. Слова он произносил слабо и невнятно, как на пластинках на семьдесят восемь оборотов в минуту, которые коллекционировал Барсело.

— Откуда вам известно мое имя?

— Я много чего о тебе знаю. Тем более имя.

— Что еще вы знаете?

— Я мог бы вогнать тебя в краску, но у меня нет ни времени, ни желания. Довольно того, что у тебя есть нечто меня интересующее. И я готов за это неплохо заплатить.

— Мне кажется, вы ошиблись.

— Нет, я никогда не ошибаюсь в людях. В чем-то другом да, но не в людях. Сколько ты хочешь за нее?

— За что?

— За «Тень ветра».

— Почему вы думаете, что у меня есть эта книга?

— Это не обсуждается, Даниель. Вопрос только в цене. Я давно знаю, что книга у тебя. Люди говорят. А я слушаю.

— Что ж, значит, вы ослышались. У меня этой книги нет. Но даже если бы была, она не продается.

— Твое бескорыстие просто восхитительно, особенно в наше время угодников и блюдолизов, но со мной не стоит ломать комедию. Скажи, сколько. Тысячу дуро? Деньги для меня ничего не значат. Цену назначаешь ты.

— Я же сказал: она не продается и у меня ее нет, — ответил я. — Вот видите, вы ошиблись.

Незнакомец какое-то время молчал, неподвижный, окутанный голубым дымком сигареты, которая, казалось, никогда не истлеет до конца. Я заметил, что от нее исходил запах не табака, а горелой бумаги. Хорошей бумаги, книжной.

— Возможно, это ты сейчас ошибся, — холодно заметил он.

— Вы мне угрожаете?

— Не исключено.

Я сглотнул. Несмотря на всю мою браваду, этот тип здорово меня напугал.

— А могу я узнать, почему она вас так интересует?

— Это мое дело.

— И мое тоже, раз вы угрожаете и требуете, чтобы я продал вам книгу, которой у меня нет.

— Ты мне нравишься, Даниель. Ты смел и, кажется, неглуп. Тысяча дуро. На них ты сможешь купить очень много книг. Хороших книг, а не тот мусор, который ты так ревностно хранишь. Ну давай, тысяча дуро — и останемся лучшими друзьями.

— Мы с вами не друзья.

— Да нет, друзья, просто ты этого еще не понял. Я не виню тебя, ведь столько забот… Взять хоть твою подругу Клару. Из-за такой женщины кто угодно голову потеряет.

При упоминании о Кларе у меня кровь застыла в жилах.

— Что вы знаете о Кларе?

— Осмелюсь утверждать, что гораздо больше, чем ты, и для тебя было бы благом забыть ее. Но ты не забудешь, я знаю. Мне тоже когда-то было шестнадцать…

Меня вдруг осенила страшная догадка: этот человек и был тем самым незнакомцем, что, не представившись, донимал Клару вопросами на улице. Он существовал на самом деле. Клара не лгала. Тип шагнул мне навстречу. Я отступил. Никогда в жизни мне еще не было так страшно.

— Лучше, чтоб вы знали, у Клары книги нет. И не смейте больше к ней прикасаться.

— Твоя подруга мне безразлична, Даниель, и когда-нибудь ты разделишь это чувство. Мне нужна только книга. И я предпочел бы получить ее по-хорошему, так, чтобы никто не пострадал. Я ясно выражаюсь?

За неимением лучшего, я принялся лгать, как последний плут:

— Книга у некоего Адриана Нери. Музыканта. Думаю, вы слышали о нем.

— Нет, не слышал, и это худшее, что можно сказать о музыканте. Надеюсь, ты этого Адриана Нери не выдумал?

— Если бы…

— Тогда, раз уж вы с ним столь добрые друзья, тебе стоило бы убедить его вернуть книгу. Подобные вещи между приятелями решаются без проблем. Или ты предпочитаешь, чтобы я попросил об этом твою подругу Клару?

Я отрицательно мотнул головой.

— Ладно, поговорю с Нери, но не думаю, что он ее мне вернет, да, может, у него ее уже и нет, — импровизировал я. — Вам-то она зачем? Только не говорите, что хотите ее прочесть.

— Нет. Я знаю ее наизусть.

Вы читаете Тень ветра
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

1

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату