Погодь малость, Ульяна, не ходи, — махнул ей рукой Митрич. — Где ты нашел камень?

Против неба на земле. Я тебя ладом спрашиваю.

— А ты что, купить хочешь? — вполголоса спросил

бродяга, убирая в котомку слюду. — Не похож ты на покупателя, старик.

Митрич и не думал покупать. Инстинктом чуя добычу, он просто так спросил бродягу о месте находки. Ответ натолкнул его на дерзкую мысль.

Куплю, — твердо сказал он, всматриваясь бродяге в лицо. Тот не моргнул глазом. — Ульяна, поторгуй за меня. Схожу с другом-от до дому, — и провел его в свою горницу, смежную с трактирным залом.

Сторговались быстро. Через день, едва отбелилось на востоке летнее небо, Митрич с бродягой, навьючив на плечи тугие, с харчами, котомки, зашагали из города по направлению к Рубахиной пади.

Не думай, — предупредил он бродягу, — денег с собой не беру. Убить задумаешь — ничем не попользуешься. Расчет будет дома.

Я тебя убью после, — серьезно ответил бродяга, — когда ты на слюде разбогатеешь. Не шагай широко, старик, — быстро выдохнешься.

Жила казалась очень богатой. Крупными угловатыми кусками лежала слюда прямо на поверхности, отливаясь на солнце ржаво-бурым масленым блеском. Определив направление жилы, Митрич стал бить шурфы. Слюда была такая же добротная, только жила наклоном уходила вглубь, в гнейсы. Местами попадались толстые пласты со вкрапленными, как засохшие брызги крови, гранатами. Митрич спрашивал:

А что это за камешки поналипали? Портют слюду.

Это, старик, бриллианты, украшения для царских дворцов, а мы с тобой их ногами топчем.

Врешь? — покосился Митрич.

Смотри, — черкнул гранатом бродяга по стеклу компаса, — видишь, режет?

Светит месяц! Ин и вправду брильянт?

Отдаю к слюде бесплатно. Богатей, старик, быстрее: горит у меня зуб на твою душу.

Но, но, ты не шути к ночи…

Митрич остолбил распадок, где на поверхность выбилась слюда, и вернулся домой со своим проводником. Обратно Митрич шел, замирая от страха. «Бес его знает, ширнет ножом в бок ради баловства, вот и все разговоры. Что ему, отпетому? А жилу любой купит».

Вернувшись с Бирюсы, Митрич стал готовить заявку на разработки. Ульяна пилила его:

Куда ты, трухлявый пень? Люди на золоте проматываются, исконные приискатели, а ты камешки добывать вздумал… Неймется тебе, плешивому черту! Изубытишься, к старости христарадничать пойдешь.

Митрич заколебался. Ульяна была права. Что говорить, баба с солью. А тут пришла Агафья, стряпка со двора Ивана Максимовича. По делу, дескать, Иван Максимович просил зайти. Сразу смекнул старик, чего от него хочет Иван Максимович.

Вот и хорошо! Только пайщиком не берись, — предупредила Ульяна, — отдавай за чистые деньги.

…Сидя за столом у Ивана Максимовича, Митрич чувствовал себя вполне уверенно. Он, прищурившись, поглядел на хозяина.

Насчет слюды интересуетесь, Иван Максимович? — спросил он, тыча вилкой в ломоть ветчины.

Да, — коротко ответил Иван Максимович, решив сразу взять быка за рога.

Рудничок затеваю, — вздохнул Митрич, — больно убыточно трактир-от содержать становится.

Капитала у тебя не хватит, Степан Дмитриевич. Начать разработки — дело не маленькое. Или с кем в компании хочешь?

Бог с ней, с конпанией. Начну один. Сперва лопаткой да клинышком, а там, бог даст…

Ничего он тебе не даст. У меня и денег и — прямо скажу — ума побольше, и то настоящей пользы на Монкресе добиться не могу. Да ведь это золото, пойми — золото, а не какая-то слюда.

Бывает, справлюсь помаленьку.

То-то что помаленьку такие дела не делают. Тут нужен разжах.

Чего же вам хочется, Иван Максимович? — тихо спросил Митрич, скатывая шарик из мякиша булки.

Василев опешил. Действительно, получилось как-то резко, наскоком.

В конпанию ко мне войти? — продолжал Митрич.

Да нет. Так это я… совет просто дать.

За совет спасибо. Человек вы опытный.

«Черт его дери, тугой старик, — подумал Иван Максимович. — Прямо с ним нельзя говорить: артачится. Нужен подход».

И вслух сказал:

Просил я тебя, Степан Дмитриевич, зайти ко мне вот зачем: отправляю на днях товары тунгусам, плавом по Чуне на лодках, а в запасе вина недостаточно. Без вина же, сам знаешь, с инородцами не торговля. Так вот, не выручишь ли меня винцом?

Митрич усмехнулся в бороду. Вздумал изловить на мякине старого воробья!

Отчего не выручить? Со всем удовольствием! В цене бы сойтись.

А твое слово?

Почем и на разлив.

Ты что, в уме? Прости за резкое слово.

А как же? Мне что, по-стариковски продам и по рюмочке.

Жаль, — с наигранным сокрушением сказал Иван Максимович, — жаль недогруженные лодки пускать: расходы лишние. А ждать, пока из Тулуна вино подвезут, тоже не хочется. И твоя цена не подходит.

«Эх, лисит! — думал Митрич. — Будто нет ему в городе вина опричь меня? И свои-то склады ломятся. Обходит».

Он помолчал с минуту и потом, как бы невзначай, бросил:

Что-то ноне все слюдой заинтересовались. Подходил тут еще один ко мне…

Иван Максимович навострил уши: «Врет или нет?»

Ну и что же? — зевнул он в руку.

Расспрашивал, интересовался, — уклончиво разъяснил Митрич.

Из здешних, из городских? — еще шире зевая, спросил Иван Максимович.

Нет. Видать, приезжий. Такой, с чёрными усиками…

«Вот черт! Неужели Маннберг?» покосился Иван Максимович на старика.