они – как жулики. Забрали инструмент да еще подали в суд и описали мебель. А мою мебель нельзя описывать! Эта мебель – орудие производства! И стул-тоже орудие производства!
Уотсон: Вы видите, Холмс, это даже не кража! Явился налоговый инспектор и за неуплату забрал мебель. Дело более чем заурядное.
Холмс: Ах, Уотсон, неужели такое долгое знакомство со мной вас ничему не научило! Как же вы не поняли, что это был вовсе не налоговый инспектор, а ловкий аферист, прикинувшийся налоговым инспектором. Настоящий налоговый инспектор начал бы не со стула, а по крайней мере со шкафа…
Уотсон: Вы правы, как всегда. Но в таком случае я вас совсем не понимаю. С каких пор вы стали интересоваться вульгарными аферами?
Холмс: Терпение, Уотсон! Я чувствую, что одним стулом дело не ограничится.
А.А.: Вы угадали, мистер Холмс. Точно такой же стул был изъят недавно у инженера Щукина. И еще один такой же стул пропал у его жены Эллочки, проживающей по другому адресу.
Холмс: Все понятно. Стулья будут исчезать до тех пор, пока в общей сложности их не окажется двенадцать.
Гена (
Холмс: Ну, это ясно. Насколько я понимаю, все стулья из одного гарнитура. Следовательно, их должно быть двенадцать.
А.А.: Ваша проницательность просто поразительна! Это действительно так: все пропавшие стулья из одного гостиного гарнитура. Это русский ампир. Начало прошлого века. Мастер Гамбс.
Уотсон: Ну вот, все выяснилось! Без сомнения, за всеми этими пропажами стоит какой-нибудь коллекционер старинной мебели. Это сейчас модно. Он хочет собрать по частям весь гарнитур.
Холмс: Я бы хотел взглянуть хоть на один из этих стульев.
А.А.: Это легко можно устроить.
Холмс: Итак, ваш стул остался при вас. Вор почему-то решил не уносить его с собою.
Ляпис: Да я ж вам говорю, что это был не вор, а злостный хулиган! Просто безобразие! Куда смотрит милиция? Этот негодяй залез ночью ко мне в комнату и распорол всю обшивку стула. Может, займете пятерку на ремонт?
Холмс: Я охотно ссужу вас этой суммой, если вы ответите на мои вопросы.
Ляпис: Да ради бога! Хоть на сто!
Холмс: О нет, всего на два. Когда вы уходили, ваш стул стоял вот здесь, в углу?
Ляпис: Да!.. А откуда вы знаете?
Холмс: Вопросы задаю я… А когда вы вернулись, он был уже вон там, посреди комнаты, не так ли?
Ляпис: Точно!
Холмс: Благодарю вас. Вот деньги, которые я вам обещал… Ну как, Уотсон, вы и сейчас продолжаете считать, что мы имеем дело с коллекционером старинной мебели?
Уотсон: Разумеется, нет! Коллекционеры не сдирают со стульев обивку. Скорее уж, это какой-то маньяк.
Холмс: Просто поразительно, Уотсон, до чего вы порой недогадливы. Неужели вам не ясно, почему ваш маньяк, прежде чем содрать со стула обивку, вытащил его на середину комнаты?
Уотсон: Признаться, Холмс, мне это действительно не ясно. А почему?
Холмс: Да потому, что он искал в нем что-то. И, судя по всему, нечто ценное. Затем он и придвинул стул ближе к лампе.
Гена: Конечно, ценное! Он же искал там бриллианты!
Холмс: Он? Кто он?
Гена: Воробьянинов, Ипполит Матвеевич. Это такой потешный старикан! До революции он был предводителем дворянства в Старгороде. А потом стал регистратором загса. А его теща, мадам Петухова, зашила все свои бриллианты в стул. И перед смертью сказала ему про это… Да неужели вы не читали 'Двенадцать стульев' Ильфа и Петрова?
Холмс: Не читал.
Гена: И все равно сразу догадались? Блеск! Вот это работа!
Холмс: Догадаться было не так уж трудно, тем более что в моей практике был точь-в-точь такой же случай. Уотсон, как же вы могли забыть про шесть Наполеонов?
Уотсон: О боже! Что происходит с моей памятью? Ну конечно! Черная жемчужина Борджиев, самая знаменитая жемчужина мира, в гипсовом бюсте императора Наполеона. В одном из шести гипсовых слепков! И точно так же мы находили один разбитый бюст… второй… третий… четвертый… Все газеты писали о маньяке, о безумце, одержимом патологической ненавистью к Наполеону и потому уничтожающем его изображения. И только вы сразу поняли, в чем дело!..
Холмс: Да, совпадение поразительное. Шесть Наполеонов. Двенадцать стульев… Там жемчужина. Здесь – бриллианты.
Уотсон: Нет, Холмс, не уверяйте меня, что это всего лишь совпадение. Я уверен, что авторы этой книги… Простите, как вы их назвали?
Гена: Ильф и Петров.
Уотсон: Благодарю вас… Так вот, мистеры Ильф и Петров просто- напросто заимствовали сюжет у мистера Конан-Дойла.
Гена (
А.А.: Гена прав. Это действительно очень разные произведения. Настолько разные, что сходство не так-то просто разглядеть. Однако я должен признать, что подозрения мистера Уотсона небезосновательны.
Гена: Как это?
А.А.: А вот так… Недавно один человек, работавший некогда вместе с Ильфом и Петровым в газете 'Гудок', рассказал, что однажды кто-то из сотрудников этой газеты решил подшутить над авторами 'Двенадцати стульев'. Разумеется, дружески подшутить. И подарил им коробку с шестью 'наполеонами'.
Гена: Как-с Наполеонами? С гипсовыми бюстами, что ли?
А.А.: Да нет, с пирожными 'наполеон'. И к коробке с этими пирожными была приложена записка: 'С почтением-Конан-Дойл'. Все посмеялись, а больше
