Для того, чтобы облегчить самолет, экипаж сбросил не только бомбы, но также пулеметы и боеприпасы к ним. ИМ-Киевский с двумя работающими двигателями пролетел над вражескими траншеями на высоте всего 100 метров. Немцы заметили неуклюже летящий русский аэроплан и открыли огонь из винтовок и пулеметов. В ИМ-Киевский попало более 60 пуль, но большинство из них пробили хвост самолета, что позволило экипажу избежать ранений. Перелетев через линию фронта ИМ-Киевский благополучно приземлился на русской территории у города Олаи.
Это был критический момент для экипажа. Благодаря присутствию духа у командира и команды, все в конце концов завершилось благополучно. Когда ИМ-Киевский приземлился, русские солдаты (сибирские стрелки) бросились к самолету, думаю, что Башко и его экипаж были немцами. Несмотря на то, что кто-то из экипажа обнял от радости одного из солдат, те упрямо продолжали считать летчиков немецкими шпионами и угрожали застрелить их на месте.
Хотя к осени 1915 г. Муромцы, в отличие от легких самолетов, доказали свою превосходные боевые качества, критика не умолкала. Муромцы совершали бомбардировочные полеты вглубь вражеской территории, вели воздушную разведку, участвовали в воздушных боях с истребителями противника. Но вредящий делу скептицизм не умолкал. Если критики не могли уже обвинять Муромцев в их «несовершенстве», они атаковали командира ЭВК, генерала Шидловского. К сожалению, источниками этих обвинений — которые следует точнее назвать сплетнями — были некоторые члены эскадры, люди, которые вступили в нее в качестве командиров Муромцев и их заместителей. Некоторые из этих «командующих офицеров», которые не совершили прежде ни одного полета на Муромцах, превзошли многих самых упрямых и резких критиков прошлого. Но эти же самые люди продолжали служить офицерами в той самой эскадре, которую они намеревались опорочить. Они нашли поддержку среди высокопоставленных членов штаба Северного фронта, который был расположен в Пскове. Одним из них был генерал Бонч-Бруевич, командующий Северным фронтом, которые позднее занимал важные посты в советских вооруженных силах.
Эта ситуация прервала нормальное развитие Муромцев как военного оружия России. Но несмотря на печальное состояние дел, интерес к Муромцам только усиливался. В эти трудные дни многие официальные и даже иностранные визитеры посетили аэродром. 13 октября 1915 г. ЭВК посетила французская военная миссия. Она включала французских генералов Де Лагуша и Д’Амаде. Они детально обследовали Илью Муромца и один французский офицер совершил на нем полет. Этот французский пилот несколько раз повторил, что кабина Ильи Муромца была, по его словам, «удивительно комфортна».
Осмотр Ильи Муромца французской военной миссией под руководством генерала Д’Амаде, Псков, октябрь 1915.
В дополнение к французам, 7 мая 1916 г. аэродром инспектировала японская военная миссия. Все эти визиты иностранных делегаций, некоторые из которых включали высокопоставленных офицеров, принимались с исконным русским теплом и гостеприимством. Русские хозяева устраивали банкеты в честь своих гостей, показывали им фотографии и позволяли им осматривать самолеты.
Во время визита японской делегации, ее члены не только кланялись и приятно улыбались, но не пропустили ни одной детали. В июле 1915 г. британский офицер не только внимательно обследовал ИМ- Киевский и ИМ-3, два лучших самолета на Влодавском аэродроме, но он также провел ряд измерений и сделал много фотографий своим аппаратом «Кодак».
Несмотря на небольшое количество Муромцев в составе ЭВК в 1915 году, они оказали воздействие на ведение войны. Следует помнить, что с самого начала боевых действий Муромцы совершили сотню боевых вылетов и сбросили почти 20000 кг бомб. В 1915 г. два самолета, ИМ-Киевский и ИМ-3 совершили около 70 боевых вылетов. Я уже писал о полезности этих воздушных разведывательных полетов во вражеских тылах. В то время легкий самолет российских военно-воздушных сил не мог проникнуть глубоко во вражеский тыл, поскольку существовал высокий риск отказа двигателя и вынужденной посадки на оккупированной врагом территории. Именно это случилось с французским пилотом, Гризо, который летал вместе с нашими летчиками против немцев. В мае 1915 г. он совершил вынужденную посадку и был взят в плен. Существовала также высокая вероятность того, что наши одномоторные самолеты, летая над линией фронта, могли быть также атакованы вражескими истребителями.
Успешная боевая работа Муромцев в 1915 г. привела к увеличению персонала ЭВК. Количество воздушных кораблей возросло до 20. К сожалению, не все Муромцы можно было назвать боеспособными. Среди них были самолеты, которые не совершили еще ни одного боевого вылета. Два из них выполнили по одному вылету за два года и два сделали по два вылета за время с начала войны. Четыре Муромца имели на своем счету менее десяти вылетов каждый — обычно от четырех до восьми — за два года.
Верно, что большинство этих Муромцев было оснащено моторами Санбим, которые считались гораздо слабее Аргусов или Р-БВЗ. Но главная причина этих плохих показателей была не в двигателях. Даже те Муромцы, которые были оснащены двигателями Санбим, если на них летали агрессивные пилоты, горящие желанием сражаться с врагом, совершали настоящие подвиги, украсившие страницы истории российской авиации. Некоторые из этих офицеров отдали свои жизни в бою, некоторые были ранены, другие искалечены. Все эти храбрые летчики служили с огромной самоотверженностью, доказывая, что они были рождены «летать, а не ползать». За три года участия России в мировой войне Муромцы совершили около 400 боевых вылетов.
8 марта 1916 г. ЭВК посетил главнокомандующий северным фронтом, генерал А. Н. Куропаткин. Он инспектировал аэродром и беседовал с офицерами эскадрона. Во время этого визита генерал Куропаткин сказал, что Шидловский «забрал себе всех лучших пилотов». Если судить о взглядах Куропаткина на немецкие цеппелины, становится ясно, что он знал мало об авиации, не понимая даже разницы между дирижаблями и аэропланами. Комментарий Куропаткина можно было понять в том смысле, что лучшие пилоты должны были быть выведены из состава ЭВК, был подсказан каким-то влиятельным членом штаба, который не был расположен в пользу эскадры.
Мысль Куропаткина не очень понятна. Например, командир ИМ-Киевского, военный пилот Башко, не оканчивал Гатчинской школы военных летчиков, но, тем не менее, он был среди лучших пилотов, летавших на Муромцах. Некоторые офицеры эскадры, которые также занимали пост командира воздушного корабля, так же, как и его заместителя, не имели ранга военного пилота, хотя во время службы в составе эскадры они сохраняли офицерский ранг. Офицерами этой категории были капитан Р. Л. Нижевский, лейтенант Г. В. Алехнович, унтер-офицер А. В. Середницкий, лейтенант Кротков и другие. Некоторые из тех, кто считался ранее отличными пилотами, после вступления в ряды ЭВК слетали на боевое задание только один раз. Причина иногда заключалась в том, что эти пилоты, как тогда говорилось, «потеряли сердце».
Один офицер, который считался хорошим пилотом, вступил в эскадрилью, имея опыт полетов на легких самолетах. Совершая перелет на новую воздушную базу он был сбит своими же войсками, которые приняли его самолет за вражеский. Вместе с другими офицерами он был ранен. Оправившись от ран, этот пилот поступил в ЭВК, но он «потерял свое сердце» и избегал не только боевых вылетов, но также любых полетов.
Были командующие офицеры, которые никогда не теряли сердца, потому что его у них никогда не было. Они стали активными врагами Муромцев, оставаясь при этом членами ЭВК. Эти люди использовали любой повод, что критиковать эскадру.
К счастью, такие случаи были редкими. Но можно сказать без всякого преувеличения, что большинство офицеров-пилотов даже не пытались остановить распространение слухов о Муромцах и эскадрилье, иногда их разговоры граничили с глупостью, иногда они обращали критику против своих начальников — каждый знает, что это серьезная слабость.
Один случай может иллюстрировать это явление. Один многообещающий молодой пилот подражал своим старшим офицерам, жалуясь на Муромцев по любому поводу. Никто не делал ему замечаний и он вскоре стал допускать небрежности в исполнении своих должностных обязанностей. Дело кончилось тем, что он опоздал на боевой вылет. Его командир решил не ждать и взлетел без молодого офицера.
Этот «испорченный ребенок» должен был ехать поездом, ковыляя по железной дороге, вместо того,
