Я не мог понять, шутит она или говорит серьезно, но в любом случае чувствовал себя гораздо лучше. Теперь, когда первоначальный шок прошел, я начинал понимать, что общество этого существа, кем бы оно ни было, может доставить истинное наслаждение. Только чтобы испытать это наслаждение, требуется, вероятно, какая-то специальная подготовка. На всякий случай я принялся медленно и ритмично дышать, как делал это в Хумгате.

Чиффа явно заметил, что происходит, и теперь одобрительно на меня косился. Хотя, теоретически, должен был бы строго поинтересоваться, почему я не вспомнил об этой технике с самого начала. Я бы на его месте именно так и поступил.

— Это живое воплощение кошмара предпочитает называться вполне человеческим именем — леди Сотофа Ханемер, — сказал он. — Разумеется, кроме тех моментов, когда она является старшим магистром ордена Семилистника, чье имя тебе знать совершенно не обязательно.

Мне очень хотелось спросить, кто же все-таки передо мной — женщина, которая время от времени прикидывается мужчиной, или наоборот. Но я не был уверен, что имею право задавать столь интимный вопрос.

— Я, разумеется, женщина, — сказала леди Сотофа. — И хвала магистрам. Мало ли кем мне приходится иногда становиться. Я еще и дикой кошкой по саду иногда бегаю и птицей летаю, хотя удовольствия тут мало. Но ничего не поделаешь, надо — значит, надо. Невозможно присматривать за делами этого грешного ордена, будучи кем-то одним. У женщин Семилистника свои секреты, у мужчин — свои, и друг другу они не доверятся, что хочешь, то и делай. Даже у деревьев в этом саду, дырку над ними в небе, тоже имеются тайны, и лучше быть в курсе, чем оставаться в неведении. К тому же старому прохвосту Нуфлину кажется, что, если я узнаю о его выкрутасах не все, а, скажем, только половину, его задница будет прикрыта более надежно. Тогда как на самом деле, конечно же, ровно наоборот. Впрочем, тебя это не касается. Джуффин сказал, тебе нужно порыться в нашей библиотеке. Нет проблем. Боюсь, за последнюю дюжину лет ты первый, кому это приспичило. Книги будут рады, что хоть кто-то ими заинтересовался. Пошли.

— Ты что, просто приведешь его в библиотеку и там оставишь? — с сомнением спросил Чиффа.

— Совершенно верно. Просто приведу и оставлю.

— А это не слишком?

— В самый раз, — отрезала леди Сотофа. — Ну что ты на меня уставился? За кого ты меня принимаешь, Джуффин? Разумеется, его никто не увидит. И не услышит. И не учует. И вообще никому в голову не придет заходить в библиотеку, пока твой мальчик будет там сидеть. Просто вот не захочется, и все тут. Подумает: «Да на кой мне сдались эти книжки?» — и пойдет себе мимо. Можно подумать, ты со мной первый день знаком.

— В том-то и проблема, что не первый день и не первый год, — ухмыльнулся он. — Мне все кажется, что ты — просто бестолковая красотка с окраины. Ничего не могу с собой поделать.

— И не делай, — рассмеялась она. — Должен же хоть кто-нибудь в Мире думать обо мне хорошо. Пока ты помнишь меня бестолковой красоткой с окраины Кеттари, я молода и бессмертна. Поэтому, будь добр, продолжай в том же духе.

— Можно подумать, ты не знаешь других способов оставаться молодой и бессмертной.

— Знаю, конечно. Еще семьсот тридцать два способа, если быть точной. Но этот — единственный, когда мне самой вообще ничего не надо делать. Подожди меня тут, если у тебя есть время. Я отведу мальчика в библиотеку и вернусь. Пошли-пошли. — Она легонько подтолкнула меня в спину. — Никто тебя не заметит, верь мне. Все будет очень хорошо. В библиотеке и вообще — потом. Всегда.

Ее прикосновение произвело сокрушительное действие — тело мое ликовало, а разум не то чтобы вовсе умолк, но притих, в точности как это случалось в детстве, если я подолгу лежал в траве и разглядывал плывущие по небу разноцветные облака — еще не сон, но уже не бодрствование. Я пошел за ней как завороженный, довольно слабо осознавая, что я делаю и зачем, но ритмично дышать не прекращал, рассудив, что если уж это упражнение помогло мне в Хумгате, то и сейчас, пожалуй, не помешает.

— Мне нравится, как ты устроен, — говорила леди Сотофа, пока мы шли через сад. — Очень легко впадаешь в транс, отличный медиум, идеальный сновидец, для мальчика такое сочетание качеств большая редкость и большая удача, даже слишком. Скажу Джуффину, чтобы учил тебя помедленней, и сам не торопись, спешить тебе никак нельзя, один раз уже поспешил, сам себя обогнал, и что хорошего? Хвала магистрам, хоть жив остался… А сюда тебе, пожалуй, придется залезать на четвереньках, извини, но это ближайший вход в наши подвалы, меня вполне устраивает, а больше никто им не пользуется. Ну, давай же!

Мне действительно пришлось встать на четвереньки, чтобы пролезть в отверстие, которое могло бы называться подвальным окном, если бы было проделано в стене дома или, скажем, сарая. Но оно скрывалось в густой траве, само по себе, никакой стены и в помине не было, так что, по идее, я должен был бы уткнуться носом все в ту же траву, но вместо этого оказался в узком коридоре, освещенном яркими грибными фонарями. Низкий сводчатый потолок производил гнетущее впечатление, но присутствие леди Сотофы, которая последовала за мной, исправило положение — в том смысле, что я снова перестал придавать значение чему бы то ни было, в том числе и высоте потолка.

— Смешной вход, да? — спросила она, неожиданно по-свойски толкнув меня локтем в бок. — Впрочем, у тебя, кажется, нет вкуса к комической составляющей жизни. Ты много теряешь; с другой стороны, даже этому можно научиться, было бы желание. Пошли-пошли. Это еще не библиотека.

Некоторое время мы шли молча, потом леди Сотофа снова заговорила:

— Наша библиотека устроена чрезвычайно разумно и удобно. Не сомневаюсь, уж ты-то сумеешь оценить. В первую очередь тебе важно знать вот что. У нас нет ни каталога, ни алфавитного указателя, ни даже более-менее осмысленной расстановки книг, которая могла бы помочь при поиске.

На этом месте я, можно сказать, очнулся. Значит, вот что она считает чрезвычайно разумно и удобно устроенной библиотекой. Ну-ну.

— Чтобы получить какую-то конкретную книгу, достаточно произнести ее название — вслух или про себя, не имеет значения. И книга отзовется. Как именно она отзовется, никогда заранее не знаешь. Некоторые книги сами падают в руки, некоторые начинают светиться, некоторые поют, некоторые кричат: «Я тут, болван!» — или еще что-нибудь похуже. В общем, получишь, что искал, будь уверен. Когда название нужной книги тебе неизвестно, все еще интересней. Ты формулируешь вопрос и внимательно глядишь по сторонам, потому что вопить, светиться и подпрыгивать начинают все книги, имеющие хоть какое-то отношение к интересующей тебя теме. Если будешь с ними ласков — это, имей в виду, не метафора, наши книги очень любят, когда им гладят корешки, — они еще и открываться станут в нужных тебе местах, сэкономишь кучу времени. Ясно тебе?

Я молча кивнул. Описанная система отношений между людьми и книгами была столь прекрасной и гармоничной, что мне хотелось плакать — некоторые люди, я знаю, испытывают сходное желание, когда слушают музыку. Это желание лишь усилилось после того, как леди Сотофа распахнула одну из бесчисленных дверей, то и дело встречавшихся нам на пути, и мы вошли в зал, заставленный книжными стеллажами. Я сразу понял, что это — идеальная библиотека, возможно лучшая в мире. Трудно сказать, в чем конкретно тут было дело, просто и размеры, и цветовая гамма, и степень освещения, и запах, и температура воздуха — все эти параметры полностью соответствовали моим персональным представлениям о прекрасном.

— Вижу, тебя придется вытаскивать отсюда силой, — усмехнулась моя проводница. — Надо же, как тебе понравилось! Что ж, вероятно, когда-нибудь эта библиотека станет твоей, хотя я даже представить не могу, что должно произойти, чтобы такое стало возможным. Но у тебя есть такой дар — делать своей собственностью все, что ты любишь. В этом смысле более алчного человека, чем ты, эта земля еще не носила. К счастью, любовь не так уж часто посещает твое сердце, а то даже не знаю, как бы ты выкручивался.

— Вот этого я не понимаю, — сказал я. — Насчет дара делать своей собственностью.

— Можно подумать, ты понимаешь все остальное! — рассмеялась она. — Впрочем, как раз про дар объяснить проще всего, благо имеется наглядный пример. В свое время ты полюбил могущество, чем это кончилось, ты знаешь не хуже меня. К чему приведет твоя внезапная любовь к этому помещению, подумать страшно. Вероятно, когда-нибудь ты станешь очень грозным колдуном, соберешь собственный орден,