– Нет, – коротко ответила Андреа, решив не вдаваться в подробности и не объяснять Найджелу, что у них с Бетти нет денег на походы по дорогим магазинам на главной торговой улице города.

– Стейт-стрит пересекает город с севера на юг. Мэдисон-стрит идет перпендикулярно ей. Их перекресток служит нулевой точкой отсчета номеров домов в городе. Отсюда даже можно увидеть «Маршалл Филд». Ты обратила внимание на необычную планировку этого универмага? Из каждого отдела можно выйти во двор.

– Зачем так сделали? Из соображений пожарной безопасности? – спросила Андреа, вглядываясь в даль.

Найджел громко расхохотался, отчего несколько японских туристов резко повернули головы в их сторону и некоторые даже щелкнули его на свои суперсовременные и суперминиатюрные фотоаппараты.

– Что я такого смешного сказала? – смутилась Андреа.

– Нет, ничего. Прости, – подавив очередной приступ смеха, ответил Найджел. – Ты милая и непосредственная.

– Это комплимент или тонкий намек на мое невежество? – спросила Андреа, как ежик выпустив иголки. Она не позволит смеяться над собой! Даже Найджелу.

– Ни то, ни другое. Это чистая правда и мое личное мнение. Ты прелестна!

– А почему ты смеялся? – с вызовом спросила Андреа.

– Потому что в конце девятнадцатого века думали не об огнетушителях. Электричество было мало распространено, и строители универмага стремились обеспечить достаточное освещение всех помещений.

– Я не сообразила…

Найджел рывком развернул Андреа к себе, и не успела она и пикнуть, как он прильнул к ее губам.

Сбитое дыхание Найджела стало ее дыханием. Андреа потеряла счет времени. Теперь ей казалось, что она не стоит на смотровой площадке сто третьего этажа Сирс тауэр, а парит вместе с птицами над крышами чикагских особняков, магазинов, небоскребов, над стоящими в пробках автомобилями, над бороздящими озерную гладь яхтами. Андреа инстинктивно прижалась к Найджелу и обняла его за шею.

Андреа уже не обращала внимания на японских туристов, щебетавших о чем-то на своем языке и с интересом посматривавших на влюбленную пару.

Самый романтический вечер в ее жизни закончился привычными посиделками на кухне в компании сестры.

– Говорю тебе, Найджел что-то скрывает от тебя.

– Бетти, не превращайся в параноика.

Андреа была так счастлива, что предупреждения сестры отскакивали от нее, словно теннисный мячик от ракетки. Найджел великолепен. И сегодняшний поцелуй в очередной раз это доказал. Андреа оставалось лишь удивляться, как она устояла перед настойчивым приглашением Найджела и не провела с ним ночь. Никогда в жизни она не хотела мужчину так сильно. Рядом с ним она чувствовала себя Женщиной с большой буквы. Она мечтала отдаться ему, стать его частью, доставить ему удовольствие… Чем больше она слушала сестру, тем сильнее сожалела о том, что отказала Найджелу и попросила отвезти ее домой.

К чести Найджела нужно сказать, что он снова проявил себя как джентльмен и не стал упорствовать, обижаться или читать ей лекции о том, что она уже большая девочка и имеет право не ночевать дома.

– Может быть, он женат? – выдвинула Бетти очередную гипотезу.

– Нет.

– Ты ведь не знаешь наверняка. Отсутствие кольца еще ничего не доказывает.

– Найджел сказал, что слишком много работает, и ни одна женщина не смогла смириться с тем, что медицина для него на первом месте.

– И ты ему веришь? – скептически спросила Бетти.

– Да. Почему я должна сомневаться?

– Потому что он – мужчина, – произнесла Бетти таким тоном, словно этот факт говорил сам за себя. – И кроме того, он обманывает тебя.

– В чем именно?

– Не знаю, – вынуждена была сознаться Бетти. – Но глазки у него бегали. Тут что-то нечисто. Он точно сын Шарпа?

– Да, – раздраженно ответила Андреа. Ей не хотелось заканчивать восхитительный день перепалкой с сестрой. Ну почему Бетти не может поверить, что на свете случаются чудеса и люди влюбляются друг в друга с первого взгляда?! – Уж этот факт Найджел предпочел бы скрыть от меня. Но нет! Он честно признался мне, пусть и не сразу.

– Тогда ума не приложу, что с твоим Найджелом не так. Может, он скрытый алкоголик?

– Он же врач!

– Ну и что? Врач – еще не означает ангела с крылышками за спиной. Ты хоть представляешь, какая у него ответственная и трудная работа? Как он, по-твоему, снимает стресс?

– Ходит с друзьями в спортивный бар.

– А что у него за друзья?

– Бетти, откуда же я знаю? Мы с Найджелом знакомы всего два дня! Но, обещаю, как только встречусь с ними, тут же расскажу тебе. Кстати, Найджел уже спрашивал, как я отношусь к дружеским посиделкам с креветками и пивом.

Бетти вздохнула. Неужели Андреа действительно встретила идеального парня? Как бы ей хотелось в это верить, но червячок сомнения точил ее сердце, не давая уснуть почти до рассвета. Только бы Андреа не повторила ее судьбу! Лишь бы не попалась в лапы обманщика. Бетти на собственном опыте уяснила, что ни одна физическая боль не сравнится со страданиями, которые причиняет предательство самого близкого человека.

– Как насчет того, чтобы погулять сегодня вечером по парку? – спросил Найджел. Не дав Андреа ответить, он добавил: – Потом, когда проголодаемся, посидим в каком-нибудь уютном ресторанчике. Как тебе моя идея?

– По-моему, просто замечательная.

Они медленно добрели до Гранд-парка. Андреа взяла Найджела под руку, и они влились в поток влюбленных, решивших погулять в этот светлый теплый вечер по тенистым парковым аллеям.

– Удивительно, какое спокойствие и умиротворение вокруг, – сказал через некоторое время Найджел, осмотревшись.

– Да, именно за это я и люблю Чикаго. Здесь витает какой-то особый дух. Днем – это огромная машина, которая постоянно двигается, работает, бурлит, кипит, потребляет и вырабатывает массу энергии… А вечером, в парке, совсем не ощущаешь давления густонаселенного мегаполиса. Такое чувство, что выпадаешь из пространства и времени. – Андреа осеклась. Действительно ли ей так нравится огромный город? Или ее привлекает мужчина, живущий в нем? Разве еще несколько дней назад она не скучала по покою и размеренному темпу жизни Уокигана, где остались ее родители? Неужели влюбленность изменила ее видение мира?

Найджел почувствовал ее колебания.

– Похоже, ты еще не уверена, что хочешь остаться в Чикаго навсегда, – с усмешкой