благодушное расположение духа. Впрочем, сколько его помнил Энди, он никогда не умел долго оставаться в одном настроении.

– Знаешь, Энди, а ты все-таки молодец, – расслабленно вещал Шустрый, вольготно развалившись на здоровенном стуле, – я б там со скуки помер. Моя воля, так я бы вообще на такие сборища не ходил. Толпа лицемеров, тьма их накрой. Спят и видят, как бы кусок у соседа пожирней оттяпать, а на словах «долгих лет... процветания и благополучия». Слушать противно.

– Не слушай. – Энди, прищурившись, оглядел помещение. Нет, ну точно, все то же самое, что и много лет назад. Даже пятна на скатерти вроде остались почти такие же.

– А я и не слушаю. Я ем. Думаешь, почему я такой... м-м-м... упитанный? Все из-за тебя и твоих «нужных» людей.

– Тимми, не начинай заново. Мне одному все это надо, что ли? Ты сам прекрасно знаешь, что у Траверса подхват в пятом секторе, а у нас там восемнадцать трасс проложено.

– Подхват! Где бы он был, если б свою младшую так удачно не пристроил? Девка овера столичного охомутала, а папашка и рад, свадьбу в три дня справили.

– Завидовать нехорошо. Давно бы женился, глядишь, тоже бы дочурками своими приторговывал. И потом, тебе какая разница, откуда тот овер теперь кормится? Главное, чтоб у нас все летало, и летало шустренько. Поэтому Траверс – наш уважаемый партнер и вообще лучший друг, пока в зятьях у него овер- канцелярия ходит.

– Плевать я хотел на оверов. Ты глянь, во что мы превратились, Энди! – Тимми демонстративно потряс расстегнутый пиджак ценою в пару тысяч имперских кредов. – Шмотье дорогущее, телохранители вон глазищами зыркают, поесть не дают спокойно. Да у меня три пилота личных! Я сам за штурвалом шаттла последний раз лет пять назад сидел!

– Плевать на оверов ты можешь, как раз пока такое шмотье на себе таскаешь. Да и то не на всех. – Энди задумчиво глотнул из стакана. Внутри Тимми странным образом уживались патологическая жадность с каким-то подчеркнутым отвращением к собственному достатку, и Энди часто не мог понять, что же из этого настоящее.

Впрочем, какая разница. Интересно, но Шустрый только что на свой лад озвучил его собственные мысли. Энди потер занывший висок и продолжил, стараясь, чтобы его голос звучал рассудительно и уверенно:

– Ты вспомни, как нас тогда на перевозке контрафактной пластистали патруль накрыл. Хорошо, на непредвиденные расходы отложено было – откупились, а иначе бы так и сгнили, пока дознавательство шло.

– Я как раз помню. А ты вспомни, как мы от них уходили! Десять суток! За нами тогда полсотни катеров охотилось, четверть сектора перекрыли, «Проныру» чуть на атомы не разнесли при задержании!

– Угу. Не стали бы сваливать от той плановой проверки, все бы ограничилось банальной взяткой таможенному инспектору. А так пришлось весь годовой заработок отдавать, да еще и в долги влезать потом. Про ремонт вообще молчу, мы шаттл тогда даром что не заново собрали.

– Разве оно того не стоило, Энди? Ты часами из-за компьютера не вылезал, вручную трассу уклонения просчитывая. Мы ведь почти вывернулись тогда, помнишь? Если б не этот овер, как его. – Тимми нетерпеливо защелкал пальцами.

– Доувер.

– Во-во, Доувер. Кто ж знал, что его развалюха у нас на пути застрянет.

– Я, кстати, узнавал потом, он там вообще не при делах был. Его куда-то перебрасывали, а у военного транспортника двигатель отказал. Вот мы на них и наткнулись. Не повезло.

– Когда это ты узнавал?

– Ну, недавно.

– А чего вдруг?

– Не знаю. Вспомнилось неожиданно, вот справки и навел. Он нынче где-то на периферии прозябает, как был на побегушках, так и остался.

– И поделом. Мне больше интересно, откуда ты информацию об особом отделе вытягиваешь?

– Нужные люди, Тимми, помнишь? Нужные люди в нужных местах.

– Не язви, Энди. Давай-ка лучше за старые денечки!

Они в очередной раз звякнули стаканами.

– А знаешь, ты в чем-то прав, Шустрый, – вдруг грустно заметил Энди, заставив Тимми поперхнуться, – было тогда что-то такое, неуловимое. Искра была, огонек какой-то. А теперь все словно пылью присыпано, вроде и то, к чему всю жизнь стремился, – ан нет, не радует.

– Ты это, Торгаш, закусывай, – Тимми озабоченно пододвинул к нему тарелку с чем-то невразумительным, что значилось в меню «Разбитого крейсера» как нарезка, – а то что-то разобрало тебя. Думаешь, я не помню твоих лекций – «никаких больше кличек, несолидно»?

– Несолидно. Зато метко! Я тебе рассказывал, за что меня Торгашом прозвали?

– Тысячу раз. Я уже устал слушать про то, как Энди Великий наваривает как минимум триста процентов на прожженных торговцах. Правда, они у тебя от попойки к попойке то имперцы, то бархийцы, то еще кто- то. Да и суммы каждый раз разные.

– Ну и ладно. Наливай следующую.

– Запросто. Давай, как там говорится... за сбычу мечт!

– Идиотское выражение. Пошло, вульгарно и, в конце концов, просто неграмотно.

– Брюзжание тебе не идет, Энди. Без мечты и жизнь – не жизнь, а так, глупость одна.

– Не пугай меня, Тимми. Ты ли это?

– А кто, по-твоему? Пей давай!