– Разделить? Что за бред, Л'Архаа?
– Именно разделить. Стегатель – это не оружие. Это сложный инструмент, с помощью которого можно творить и не такое. Я встроила себя в твое общество, Верховный, полностью скрыв свою сущность от Л'Ооки.
– Встроила?
– Да. Правда, допустив одну серьезную ошибку. Ты всегда экспериментировал с доминантой в своей двуполой модели общества, и я сделала неправильный выбор. Часть меня в носителе делала того потенциальным лидером, наделяя его способностями, применение которых, часто подсознательное, давало носителю гораздо больше шансов занять главенствующее положение в твоем инструменте.
– Ты выбрала самок, Верховная?
– Да. Кто мог знать, что в этот раз ты уготовил доминирующую роль воинственным и безрассудным самцам, а не выносливым и осторожным самкам? С другой стороны, у меня не было достаточно времени на полноценный анализ, вероятность обнаружения моей сущности Плетущим повышалась с каждым циклом.
– Но на что ты надеялась, Верховная?
– Подумай, Л'Орхоор. Или Стегатель лишил тебя способности мыслить здраво? Носители моей разрозненной сущности рано или поздно стали бы доминировать в твоем обществе. И я знала, что ты не прекратишь эксперименты с симбионтами. Поэтому мне оставалось только надеяться, что в один прекрасный момент замаскированный Стегатель вступит в контакт с кем-либо из моих носителей. Я даже снабдила их прекрасной легендой, в качестве антитезы твоей не очень продуманной концепции первородной тьмы.
– Довольно сомнительный план, Верховная.
– Я была в отчаянном положении, Л'Орхоор. И тем более – разве этот план не сработал? Пусть не так, как было задумано, но все же? Пусть общество моих носителей так и осталось захудалой частью инструмента, не сумев преодолеть заложенного тобой стереотипа невозможности доминирования самок.
– Ларга?
– Нетрудно ведь было догадаться, Верховный? Хотя нет, это не твое.
– Не опускайся до оскорблений, Л'Архаа.
– Это констатация факта, Верховный. Взгляни на Плетущего. Он в конце концов нашел и меня, и мои записи, сумел инициировать развертывание роя и даже разгадал мою маленькую хитрость, уничтожив практически всех носителей разом.
– Сравнение меня с Плетущим – тоже оскорбление, Л'Архаа. Делай то, что должно быть сделано, и покончим с этим.
– Погоди, Л'Орхоор. Я ждала слишком долго, подожди и ты.
– Чего ждать, Верховная? Может быть, ты просто боишься пустить в ход Стегатель? Или у тебя так и нет полного контроля за текущим носителем?
– Не зли меня, Л'Орхоор. Твои «люди» слишком легко корректируются. Странная мелочь, не так ли? Особенно в свете слов о самодостаточности. Всегда оставляешь право последнего голоса, так, Верховный?
– Коррекция? Сколько твой носитель под коррекцией?
– Какая разница? Давно. Почти с момента преобразования его в симбионта, несколько десятков циклов.
– Несколько десятков циклов непрерывной коррекции?
– Чему ты радуешься, Л'Орхоор?
– Забудь, Л'Архаа. Гордыня, помнишь? Никогда не надо упрекать других в недостатках, присущих тебе самой.
– Что с тобой, Л'Орхоор? Скорое стирание помутило твой разум?
– Наверное, Л'Архаа. А может, мне просто наскучила твоя лживая и насквозь порочная сущность.
– Не зли меня, Л'Орхоор.
– А то что, Л'Архаа? Что ты мне можешь сделать, кроме стирания? Давай, меняй коррекцию своему носителю, я уже заждался. Что ты приготовила для него на этот раз? Снова какую-нибудь слезливую мелодраму в своем обычном стиле? Дай-ка угадаю. Его детеныш? Его самка? Или что-нибудь более изощренное?
– Ты утомил меня, Верховный. Жаль, что для тебя все закончится именно так.
– Жаль и тебя, Л'Архаа. Ты раз за разом совершаешь одну и ту же ошибку. Твое нетерпение и неумение ждать все-таки доведет когда-нибудь тебя до погибели. И я надеюсь, что это случится очень скоро.
– Что за чушь, Л'Орхоор? Угрозы? Ты не в том положении, чтобы угрожать мне. Стегатель у моего носителя, а он полностью подвластен мне.
– Ты так и не поняла, Верховная. Мои люди легко подвержены коррекции только потому, что я убрал механизм полного контроля. В этом эксперименте они свободны, Л'Архаа. И каждая коррекция только разрушает носителя, делая его нестабильным и все менее подверженным контролю.
– Ты сумасшедший, Л'Орхоор. Если это правда, то я действительно совершу благое дело, стерев твою сущность. Ты играешь слишком опасными вещами. Спасибо за предупреждение, Верховный.
– Не за что, Верховная Л'Архаа. Искренне надеюсь, что оно запоздало. Прощай. Мне нравилось воевать с тобой.
– Прощай, Верховный Л'Орхоор. И мне нравилось сражаться с тобой.
Каратель с лицом Гнусмана на берегу хищно улыбнулся и активировал лазерный резак.
«Помоги, – шепчут знакомые губы, – ты можешь успеть».
Чего он ждет? Ведь он сам – эффективный инструмент для уничтожения. Помешать, не дать нанести удар. Ударить первым.
Инструмент? Неприятное слово – инструмент.
«Инструменту никогда не обрести самостоятельность».
«Л'Архаа». Слово, обычно такое мягкое и уютное, стегает точно кнутом.
«Помоги. – Резак словно при замедленном показе поднимается для удара. – Помоги!»
Мартин уже привычно быстро перемещается за спину карателя. Где-то тут есть точка, при ударе в которую моторика бронекостюма дает сбой.
Точка. Вот же она, ярким пятном выделяется на спине. Нужно лишь нанести быстрый, совсем небольшой укол.
Укол?
Игла.
Стегатель.
«Стегатель – не просто оружие, он нечто большее».
«Л'Архаа! Л'Архаа!» Слово уже не просто звучит, оно гудит набатом в ушах, заставляя поднять руку с активированным резаком.
Каратель поворачивает голову. Его лицо – кошмарная кровавая маска с застывшей ухмылкой.
«Ларганианская шлюха!» – шипит он прямо в глаза Мартину.
«Печаль! Зло! Отчаяние!» – надрывается окружающий его голос на пределе, когда слова уже распознаются не ушами, а ощущаются вообще всем телом. И странно, на фоне этого рева отчетливо слышен шепот Ольги: «Каждая из вас несет теперь в себе частицу света, вырвавшего всех нас из Тьмы Исхода. Бойтесь потерять ее!»
Частица света. Тьма Исхода.
Ложь. Все ложь.
«Я даже снабдила их прекрасной легендой».
«Л'Архаа!» Хлесткий голос, лишенный всякой жалости. Только ненависть.
Точка, в которую нужно ударить, со спины карателя почему-то перемещается на его щеку, все так же пульсируя в такт словам.
Резак – словно продолжение руки. Просто длинный палец, которым так легко сделать выпад.
И разом покончить со всем этим.
