– Я верю в логику и в факты.

«А я теперь вообще никому… – чуть не вырвалось у Григория. – Поверил Луганскому, а он, сука, продал». Словно прочитав мысли Григория, Гапочка сказал:

– Откровеннее надо быть, Коляда. Потому что ваш шеф и организатор Луганский свидетельствует: именно вы сообщали ему о содержимом контейнеров. А сами узнавали об этом у Леси Савчук – больше не у кого было.

– Врет Луганский, – покачал головой Григорий, – наговаривает на меня. На милосердие суда надеется.

– На вашем месте я тоже надеялся бы.

«Не думал, что Луганский так быстро расколется, – возмутился про себя Коляда, – нестойким Иван Павлович оказался. Небось, и оружие сдал, и нас всех торопит, как только может. Но ведь и я на него капнуть могу… – вспомнил о милиционере на Узловой. – Но стоит ли? Лучше молчать…»

– Не верьте Луганскому, – сказал твердо, – падло он вонючее и ради себя всех утопить готов.

«Падло – это точно, – мысленно согласился Гапочка, – однако, в этот раз, пожалуй, не врет».

– А вы у самой Савчучки поспрашивайте: сговаривались мы или нет, – предложил Коляда.

– Как на мой характер, все ясно и так.

– А я возражаю.

– Ладно, – решил майор, – к этому вопросу мы еще вернемся. Теперь вот что: свидетель Терещенко утверждает, что в конце августа вы подошли на улице к майору Нечипоренко, что-то сказали ему, потом вместе с майором направились к белой «Ладе», стоявшей неподалеку, и поехали в неизвестном направлении. После этого случая майор Нечипоренко исчез. Как вы можете объяснить такую ситуацию?

Но Григорий уже успел собраться с мыслями.

– Не отказываюсь, – сказал беззаботно, – увидел я тогда милицейского майора, а как раз перед этим хлопцы какие-то пробежали и сообщили: в двух кварталах отсюда, на улице Чапаева хулиганы бьют окна в чайной. Я, увидев майора в форме, доложил: так, мол, и так, хулиганы бесчинствуют… Он попросил подвезти на улицу Чкалова, что мы и сделали. Высадили его там, а сами дальше поехали.

– Согласно показаниям известной вам Хомячок, – перебил его Гапочка, – вы приезжали в Лижин шестнадцатого числа. А зачем пожаловали туда в конце месяца?

Но Григорий успел приготовиться и к такому вопросу.

– Ездили на разведку в Узловую. А дорога – через Лижин. Мы тут остановились, чтобы пообедать.

– С кем ездили?

– Я и Олег Сидоренко, – не стал лгать Григорий, потому что с Олегом они на всякий случай еще тогда договорились, как выкручиваться.

– На улице Чкалова действительно хулиганили? – поинтересовался Гапочка, наперед зная, что все россказни Григория – чистая липа. – Значит, вы высадили майора Нечипоренко на Чкалова, а сами отправились в Узловую? Кстати, только что сказали, что остановились в Лижине пообедать, но вблизи железнодорожной милиции нет столовой.

– Закусочная, господин начальник, вы забыли о бутербродной: в ста шагах от той милиции.

«И тут комар носа не подточит», – вынужден был признать майор, вспомнив о бутербродной неподалеку от милицейского отделения. Но все же переспросил:

– После этого не встречались с майором Нечипоренко? «Хо, – повеселел Григорий, – еще как встречались, но зачем тебе все знать? Закопали мы Нечипоренко в таком густом сосняке, что век будешь искать, не найдешь, а без трупа нет убийства».

– Нет, – ответил, глядя прямо в глаза Гапочке, – не встречались, да и где могли встречаться? В Лижин я уже не приезжал.

Коляду увезли в камеру предварительного заключения, а Гапочка позвал Лесю Савчук: она сидела в соседней комнате, ожидая своей очереди. Вошла, глядя куда-то мимо майора, будто и не видела его.

Гапочка решил быть как можно любезнее. Придвинул Лесе кресло, сам сел на стул.

– Ну вот, – сказал прямо, – теперь давайте откровенно: чем именно взял вас Коляда? Что наобещал за информирование грабителей о содержимом контейнеров?

– Не понимаю вас, майор. Я помогала этому, как вы сказали, Коляде, разыскать вагон с лесом. И все. Больше мы с ним не общались.

«А у меня нет ни одного свидетеля, – констатировал Гапочка, – должен поднять руки и извиниться перед тобой. Хотя почти уверен: сидишь ты по самые уши в грязи».

– Я не верю вам, Леся, – сказал. – Но у меня нет доказательств. Идите, но думаю, что совесть у вас когда-либо пробудится.

«Уйду с удовольствием, – решила Леся, – чтобы никогда уже не видеть твоей противной рожи. Дура я, чтобы сознаваться? В гроб себя положить собственными руками? Извините, не собираюсь».

И ушла, убежденная в своей правоте.

Раздатчик еды хитро подморгнул Лутаку и, передавая миску, сунул ему бумажку. Кузьма Анатольевич, не переставая жевать, прочел:

«Меня задержали. Все остается, как договорились. Я».

Лутак, узнав почерк Ярового, оторопел: вот так майсы – неужели арестовали самого шефа? Неужели,