— Поскольку вы пришли сюда, как я понимаю, работать, я вынужден вас спросить — что вы сделали с господином Захватовым?

Стрекалов продолжал вытаскивать из шкафа папки с длинным перечнем, должно быть, покойников и оказанных им услуг. Угрюмов сел в кресле прямее и, не удостоив мой вопрос вниманием, спросил сам:

— Где вы находились вчера между десятью и одиннадцатью часами вечера?

Я понял, что не все так однозначно и прозаично, как мне казалось вначале.

— Вас это очень интересует? И есть основания для такого вопроса?

— Есть основания, — Стрекалов бросил стопку папок на стол, отчего в лицо ему поднялось облако пыли. Капитану, похоже, очень захотелось чихнуть, и он, силясь сдержаться, сморщил лицо.

— Если так, то пожалуйста... В период с двадцати двух до двадцати трех часов я ехал на попутной машине из Подмосковья в аэропорт Домодедово, чтобы вылететь ночным рейсом сюда.

— Вылетели ночным рейсом?

— Как видите.

Лицо его невинно, как у младенца. Мое, насколько я могу видеть себя со стороны, — тоже.

— А не дневным вы прилетели? — Я еще по встрече в тире помню, что майор Угрюмов очень недоверчивый человек.

Однако, судя по рапорту, который мне довелось прочитать, в прошлый раз я его убедил. Отчего не убедить сейчас...

— Билет я, к сожалению, уже выбросил. Но вы можете полюбопытствовать в службах аэропорта. Как человек обязательный, я проходил регистрацию. Кроме того, трижды пил кофе и познакомился со стюардессой. Весьма, должен вам сказать, приятная особа.

— Вы утверждаете, что вас не было в тот момент в нашем городе?

— Я так утверждаю.

— И можете это подтвердить?

— Не собираюсь. Ваше дело доказать, что я здесь был. Но не мое дело — доказывать, что меня здесь не было. Презумпция невиновности.

— Я рад, что дело обстоит так, — вдруг улыбнулся угрюмый Угрюмов всей своей широченной физиономией, отчего его сизоватый нос посизел еще больше. — Вы мне, Ангелов, чем-то симпатичны.

Добрый следак.

— А теперь посмотрите на одну вещь... — сказал капитан Стрекалов, старательно разыгрывая злого следака. Он достал из «дипломата» упакованный в целлофановый пакет нож.

Я посмотрел. Почти копия моих ножей, только заточка под более острым углом. И сталь похуже. Сталь я по внешнему виду определяю.

— Что это? — Он держит нож за острые края кончиками пальцев.

— Метательный нож моей конструкции, — сказал я.

— Вашей конструкции? — переспросил Угрюмов. — Не ваш нож, но вашей конструкции...

— Я чуть иначе свои ножи затачиваю.

— А ваши ножи, я полагаю, дома? — Взгляд майора внимателен, улыбчив и почти утверждающе.

Как легко он прокололся. Значит, в то время, когда я вместе с группой странствующих ветеранов путешествовал по Чечне, именно он со своими собратьями по сыскному разуму обследовал мою квартиру и устанавливал там «жучки».

— Нет. Мои ножи и пистолет остались в воинской части, где я провел последние дни. Мне их доставят на днях.

— Забыли?

— Забыл. И попросил доставить.

— Так вы теперь безоружны?

— Если вы желаете проверить мою боеспособность, то я могу доставить вам такое удовольствие.

Угрюмов засмеялся.

— Не духаритесь, Ангелов. Вы со всех сторон обложены.

— Это вам только кажется Я спокойно укладываю здесь вас обоих, проламываю стену в том шкафу, — показал я на шкаф — Кстати, кто-то недавно так уже делал... И выхожу через подвал.

Угрюмое подошел к шкафу, открыл дверцу, заглянул. Кивнул каким-то своим мыслям и вернулся в кресло. Снова на меня посмотрел.

— А вам это надо?

— Нет.

— И нам тоже не надо. Давайте сотрудничать.

— Попробуем. В чем суть проблемы?

— Вчера вечером около своего подъезда был убит Михаил Михайлович Захватов. Он даже в такую жару носил бронежилет. Но бронежилет его не спас. Киллер стрелял в голову. И бросил там же пистолет. Но тут появился задержавшийся где-то телохранитель. Телохранителя киллер убил метательным ножом. Профессиональный бросок в горло. Вот этот самый нож. Вы можете высказать свои предположения? Вы же знали Захватова достаточно хорошо. Приятелями были...

Теперь уже смотрит серьезно.

Я понял, куда исчез из реабилитационного центра лейтенант Крутиков. Понял успокаивающий тон полковника Мочилова, когда мы разговаривали о Труповозе.

— Нет. Я ничего не могу предположить Но и не удивляюсь. Труповоз многим стоял поперек горла.

— Труповоз?

— Я так звал Захватова. А приятелями, кстати сказать, мы никогда не были. Это ваши домыслы.

— Хорошо. — Угрюмов опять встал, снова подошел к шкафу и вторично открыл дверцу. Посмотрел на стену, через которую я собирался уйти минуту назад — А вы — только давайте без детских поз! — в самом деле можете доказать, что прилетели ночным самолетом?

Я достал из кармана бумажку.

— Вот домашний телефон стюардессы. Проверьте. Хотя это нежелательный вариант. Красивая женщина может плохо обо мне подумать. Лучше поищите сначала другие пути.

— Поищем, — согласился хороший мужик Угрюмов и бумажку не взял.

В дверь постучали.

— Войдите, — крикнул Стрекалов.

Дверь раскрылась, и вошел мой недавний «хвост» азиатского происхождения. Интересно, как он выбрался с берегов Волги? Ведь люди Таманца не должны были бы его выпустить.

— Что вы хотели? — спросил Угрюмов.

— Я совладелец этой фирмы, — представился азиат. — Мастибек Мирзоев. Мне сообщили, что произошло, и я приехал принимать дела...

А я понял, что мои дела только начинаются.

— Подождите в коридоре, — сказал Угрюмов. — Мы сейчас закончим. Пара минут...

Мастибек вышел.

— У меня к вам один вопрос, — майор обернулся ко мне. — У кого еще мог быть такой же, как у вас, нож?

— У многих. Я сделал свои первые ножи еще до афганской войны. Потом усовершенствовал конфигурацию. Незадолго до выхода на пенсию. Изменил центр тяжести и угол заточки рукоятки. Ваш нож относится к последним. Его видели в основном спецназовцы. И делали себе такие же. Но у спецназовцев, как и у меня, нож могли увидеть и посторонние люди. Увидеть и сделать. Поэтому я не могу предположить, кого вам следует искать. Хотя выстрел в голову и точный бросок ножа говорят о том, что работал квалифицированный специалист. Думаю, вы будете не в состоянии его найти. Квалифицированные не только квалифицированно убивают. Они квалифицированно уходят. Это, насколько я могу судить, главный критерий квалификации.

— Хорошо. Вы никуда не собираетесь в ближайшее время улетать!

Я уловил ударение на последнем слове. Оно явно не случайное.

— Нет.

— Я не буду брать с вас подписку о невыезде, но просто по-человечески прошу — если куда-то