офицеры еще ничего не знают, тем более их родные. Ты сам еще слишком мало знаешь, чтобы быть подозреваемым, а уж про твою группу и говорить не стоит. Но я предполагаю, что кто-то будет следить и за офицерами, пытаясь выяснить, где находится твоя группа. Есть разные способы разузнать то, что кому-то интересно. Вспомни хотя бы тот препарат, что достался тебе в наследство от Департамента «Y». У американцев такие препараты, предполагаю, тоже имеются. По крайней мере, я читал, что у тамошней полиции для осуществления оперативного допроса, который не может стать доказательством в суде, существуют точно такие же газовые баллончики английского производства. Выделяются неофициально. Законом не преследуются, но и не признаются официальным средством дознания. Применение психотропных препаратов стало сейчас явлением повседневным даже в сексуальных делах, не говоря уже о делах военных и криминальных. Так что предупреди, не забудь. Можешь позвонить сыну и сказать, что срочно улетаешь на границу с Монголией. Лишним это не будет, хотя, скорее всего, необходимости для такое перестраховки нет. А пока продолжайте занятия. Будут новости, я сообщу...

Новости пришли еще до того, как закончился очередной академический час занятий на тренажере. Апраксин позвонил Кирпичникову и сказал, что из Ирана уже получено сообщение о готовности принять группу. Это значило, что вылет должен был последовать как можно быстрее.

– Сворачиваемся, – дал команду полковник. – Даю машину и два часа на сборы. Не забудьте сообщить дома, что летите на границу с Монголией.

Поскольку ему самому домой путь был закрыт, Кирпичников никуда не собирался. Геннадию он уже успел позвонить на новый номер со своей новой «симки» и сообщил, что предстоит срочная командировка. Больше звонить было некому, поскольку о Надежде Павловне новостей не было, а самого Владимира Алексеевича к ней пока еще не пускали.

Полковник остался в общем кабинете группы – дожидаться, когда все соберутся. Там его и нашел Апраксин.

– Послезавтра выписывают Надежду Павловну, – сообщил он. – Я пока устрою ее на своей даче. Там за ней и присмотрят, и, в случае необходимости, смогут оказать помощь. И охрана там осуществляется силами ФСО. Вокруг меня одни министры с замами живут, рангом ниже туда не пускают. Когда вернешься, заберешь ее домой. Это будет связано с некоторыми процедурами. Необходимо будет забрать заявление о розыске. Согласно официальной версии, Надежда Павловна в результате какой-то неизвестной причины – возможно, стороннего воздействия – стала страдать амнезией. Провалы в памяти в самом деле есть, и тебе придется с этим смириться. Со временем, возможно, будут изменения в лучшую сторону, но это процесс не сиюминутный. С Надеждой Павловной работали лучшие специалисты президентской больницы. Они рады хотя бы тому, что она вернулась в нормальное состояние на постоянной, так сказать, основе. Врачи и так говорят, что совершили чудо. Нет уже «отключений» сознания. Всю «химию», что в нее накачали в шестнадцатом отделении, из организма вывели. Что конкретно искать, не знали, и потому, к сожалению, выводили много, а это уже само по себе не есть хорошо. Но кровь даже на капиллярном уровне подчистили основательно. Еще у нее проблемы с давлением...

– Да, у нее всегда было пониженное, – сказал Кирпичников.

– А теперь повышенное. Гипертония, как мне сказали. И потому все волнения ей противопоказаны. Хотя я не очень понимаю, как женщина может избежать волнений, если у нее и муж, и сын служат в боевых частях... Но врачи обещали выдать целый трактат о том, как удержать давление медикаментозными способами на нужном уровне. Но с этим со всем разберемся, когда ты вернешься. Может быть, мне удастся вытащить в Москву и твоего капитана. Как он, кстати, отреагировал, что ты едешь не к нему, а почти в Монголию?

– Думаю, он понял.

– Я все забываю, что у тебя сын не ребенок, а боевой офицер... Да, он должен сообразить. А Вельчанинов со своей группой базируется где-то рядом?

– В городке спецназа.

– Он скажет.

– Василий Юрьевич скажет только то, что необходимо, и не больше.

– Хорошее качество... Ладно, не буду тебе мешать. Готовься.

– Я уже готов. Только бушлат надеть да получить у Гималая Кузьмича матобеспечение.

– Он домой не поехал?

– Только что вернулся. Я слышал, как он шевелится за стеной.

– Касательно матобеспечения: аниматоры с программистами только сегодня ночью закончили программу для лазерной установки. Сейчас прогоняют ее в контрольном варианте. Вот-вот закончат и передадут Гималаю Кузьмичу в пределах получаса, группа еще не вернется. Всё. Провожать не буду. Но последний краткий инструктаж дам, как только соберется группа. Полное задание, как обычно, в запечатанном пакете. Вскроешь его, когда самолет взлетит в Каспийске. Для группы Вельчанинова там отдельный маленький пакет с приказом. Она входит в твое безоговорочное подчинение. Но пусть подполковник сам читает приказ. Все тексты и документы в запечатанном пакете передаете командиру экипажа своего самолета. Самолет сразу назад не полетит, будет ждать вас на иранской базе военно-морской авиации ихнего Каспийского флота. В качестве проводника и командира отряда вашего сопровождения будет выступать подполковник Турумтай из «Корпуса стражей исламской революции». Я не знаю, насколько он в действительности быстрый...

– Быстрый? – переспросил полковник, не понимая, о чем речь.

– Его имя переводится как «пустельга» – самый маленький из соколов и самая быстрая птица на свете. Скорость в атаке достигает двухсот километров в час. Короче говоря, присмотрись внимательно к этой птичке...

– Я готов.

– Турумтай все обеспечит, выведет к нужным людям и вместе с ними проводит до места. Он сам тоже из хазарейцев. Естественно, шиит. В «Корпусе стражей исламской революции» служат только шииты – ну, это- то ты знаешь... В общем, готовься, а я пошел.

На военный аэродром в окрестностях Каспийска прилетели ночью. Из самолета не выгружались, потому что планировали лететь дальше тем же бортом; только пассажиры вышли на стоянку размять ноги. Задержка была вызвана дозаправкой. Группа подполковника Вельчанинова подъехала на внедорожнике «Ленд Ровер Дефендер» вовремя, сразу и молча загрузилась в самолет. Василий Юрьевич пожал руку полковнику Кирпичникову; остальные три офицера его группы только приветственно подняли раскрытые ладони и уселись на отведенном месте чуть в стороне от основной группы. Не потому, что держались особняком, – просто в грузопассажирском самолете кресла были расставлены в разных частях салона. Вельчанинов же сел рядом с Кирпичниковым, который «забронировал» для него место рядом с собой. Предполагал, что предстоит разговор.

– Турумтай будет встречать? – спросил Вельчанинов, удивляя полковника своей осведомленностью.

– Ты его знаешь?

– Он меня уже дважды в Афган водил. Турумтай специализируется по нашему спецназу. Своего рода квалифицированный гид. Он когда-то окончил сначала Рязанское училище ВДВ, потом военно- дипломатическую академию. Правда, не по линии военной разведки, а по линии службы безопасности. Его направляли к нам на учебу от белорусского КГБ. Вообще парень толковый; всё в Афгане знает, как в своем поместье. А поместье у него большое... Турумтай – крупный землевладелец, и вообще человек небедный. Просто любит свою работу.

– Я думал, ты с молодости туда не совался, – вяло выразил удивление Владимир Алексеевич. – В молодости ты, кажется, удосужился?

– Перед самым выводом войск. Повоевать практически не успел. Так... Организационные мероприятия по обеспечению вывода войск, как это называлось. Обеспечивали охрану. Естественно, негласно. И выходили негласно уже намного позже Громова, который официально покинул Афган последним.

– И то хорошо, – кивнул полковник. – Плохо, когда воюешь и не знаешь за что.

– Это точно. Но те два раза, что я с Турумтаем ходил, знал, за что воюю. Мы собирали данные, согласно которым американцы отправляют караваны с наркотиками – и в Иран, и в Россию. Не сумели доказать, что это были официальные операции, организованные ЦРУ. Добились того, чтобы отдельных офицеров сняли с должности. Что с ними стало дальше, данных нет. Боюсь, они под псевдонимами занимаются там же и тем