— Мы не думаем, некогда. — Мими опустила факел ниже, освещая дно ямы и внимательно разглядывая неподвижное тело. — Вася действительно не претворяется? Не косит?

— И не сеет, не пашет. — Светка встала на ноги и пошевелила пяткой мой хладный труп. Безвольно качнувшись, вывалил для убедительности язык. Могла бы и нежней толкаться, чай, не чужие люди друг другу. — Видишь? Совсем плох.

— Что-то больно ослаб после ознакомительной лекции. — Не поверила любвеобильная охранница. — Переигрывает.

— Тебя три дня не покорми, потом напугай половым беспределом, поглядеть как сыграешь. — Возмутилась Светка, вроде случайно загораживая тенью, мое неподвижное тело. — Могли и покормить подопытных. Как используете, если пациент на ладан дышит?

— Убедила. — Согласилась охранница. — Не дай бог, откинет последний конец в сторону, неприятностей от руководства не оберешься. Пойду к Луле, доложу. Только чур — сидеть тихо, не дергаться, иначе фиг вам, не ужин. Понятно?

— И воды попить. — Крикнула Светка вслед удаляющемуся огню факела, но лишь тишина прозвенела в ответ. Просьбу проигнорировали. Почему тишина звенит, а не урчит, шуршит, булькает? Чем хуже шуршащая тишина — звенящей? Урчащей? Булькающей? Дискриминация.

Едва приподнялся на корточки, как наверху появился новый, незваный гость. Пришлось срочно падать обратно и принимать неподвижную позу. От земли тянуло холодом, сыростью и антисанитарией. Могли бы создать условия приличнее для единственного и неповторимого. Заболею простатитом и геморроем, хрен научите пошлому сексу.

Над краем ямы появилась ушастая, звериная морда. Поводив острым носом в разные стороны, незнакомое существо грозно ощерила острые зубки.

— Эй, арестанты, пожрать есть?

— Откуда в яме еда? — Пожала плечами Светка. — Впроголодь сидим.

— Врете. — Не поверило существо. — Блевотиной пахнет, значит что-то ели. Быстро делитесь, а то мало не покажется.

— Попробуй. Рискни здоровьем. — Ответила начальница с вызовом.

— Ишь, какие смелые! — Зверь свернула клыками и подпрыгнула на месте, глубоко возмутившись дремучей темнотой. — Вы что не знаете кто я?! В натуре опасности не чуете?

— Много вас — пугателей ходит.

— Да меня все звери и люди бояться! — Существо встало на задние лапы на краю ямы и подбоченилась. — Я ужас на крылья ночи, мат перемат!

Ба… Знакомые речи, родные слова… Неужели старая знакомая? Подросла. Нет. Обознался. Хотя…

— Да пошла ты…

— Против кого бочку катишь, мат в два хода?! Нюх потеряла от страха?! — Существо гордо задрала голову выше, нервно вздернула усами, но кося бусинками глаз на непокорную Светку. — Я, мат ее — злая крыса! Щас ка-а-к прыгну!

Начальница испуганно взвизгнула и отскочила в угол, а я окончательно укрепился в правоте. Она родная — Крысо-суслик. Писклявый голос и наглые повадки, не изменить. Ура, не пропадем.

— Крыся, ты? Какими судьбами?

— Вася? Мат ети?! Кастрюлькин? — Удивилась Крыся, подслеповато вглядываясь в темноту ямы. — А ты что здесь делаешь?

— Отдыхаю. — Вскочив с земли, виновато развел руками. — Случайно попались к Транси в похотливые руки. Сексуальные разбойницы в плен взяли. Очередной. Как поживаешь, дорогая? Чем занимаешься?

— Нормально поживаю. — Махнула розовой лапкой в сторону. — Мигрирую на юг. Ищу лучшую долю.

— Ты же домосед? Существо домашнее, как решилась бросить родную, зас… земляную норку?

— Надоело жить под землей. Сырость, запахи, ну ты знаешь… Решила сменить обстановку. Твоим советом воспользовалась.

— Летать научилась?! Парить летучей мышью? — Внимательно присмотрелся к грызуну. Крылья за спиной не топорщились. — Не похоже.

— Тупо ждать, когда крылья вырастут? — Крыся довольно ощерила зубы. — На славу потомкам работать? Не дождутся грызуны. Пошла другим путем. Применила природную мышиную смекалку и творческую выдумку. Теперь под кенгуру работаю.

— Под кого? — Не поверил грызуну, недоуменно уточнил. — Под кенгуру? Не смеши людей.

— Смешного не нахожу. — Фыркнула Крыся. — Когда крылья вырастут, долго ждать, а прыгать на задних лапах и медведя научишь. При желании естественно. Скачу галопом, мат его, как настоящая кенгуру. Не веришь? Могу показать успехи.

— Демонстрируй.

— Без базара. — Крыся сложила передние лапки на груди и ловко подпрыгнула на месте, потом без разбега сиганула вперед и проскакала вокруг ямы по осыпающемуся краю. Хвост болтался из стороны в сторону, уши тряслись, зубы лязгали друг о друга, но в общем и целом, результат впечатлял. Крыся финишировала на прежнем месте и тяжело переводя дыхание, довольно улыбнулась. — Ну как? Согласись, замечательные скачки? Похоже на прыжки кенгуру?

— Здорово. — Согласился с грызуном. — Рад за тебя, Крыся. Молодец.

— Молодец. — Хмыкнула Крыся. — Не то слово. Гениально! Своим природным умищем доперла. Неусыпными, неустанными тренировками.

— Прыгать умеешь, а сумка на животе?

— Для детенышей? — Крыся почесалась за ухом. — Не подумала, мат его за ноги. Фигня. Народ кругом темный, не испорченный желтой прессой, на слово верит.

— На кого попадешь.

— Сама знаю, мат через хвост. А страшный образ крысы? Теперь работаю в трех ролях. Суслик для души, крыса для врагов, быстрые ноги для эволюции. Каково? Восхищаешься артистом?

— Безусловно. Слышь, Крыся, не поможешь по старой памяти? Нам ноги унести, из ямы. Из благодарности за старый совет.

— Совет каждый дурак дать может, а правильно воспользоваться чужими идеями, личный ум нужен. Не будем ждать милостей от природы, мускулистыми лапками повернем эволюцию в нужном направлении.

— Бредовые глупости. — Впервые подала голос начальница, отойдя от испуга. — Все равно морда противная. Грызунья — глазунья.

— Ой-ой, на себя погляди. — Обиделась Крыся. — Тоже, извини не первая красавица. Нет охотницам прощения, немало страдала от вашей сестры.

— Так они же тебя бояться? — Вступился за Светку. — В чем проблемы?

— Да бояться, когда встретимся мордой к лицу. Визжат и убегают, а потом мышеловки ставят и поленьями, тапками бросаются из-за угла. — Крыся постучала по узкой груди кулачком. — А сколько по милости, мат им в глотку, ядовитой отравы за личную, короткую жизнь съела? Не сосчитать. Желудок испортила, по вечерам изжога мучает, колики донимают, икота достает. Нет девам прощения и пощады.

— А нам нервов грызуны попортили? — Не осталась в долгу Светлана. — Сколько припасов наворовали, сожрали? Огород истоптали? Гадите исподтишка, как распоследние крысы.

— Что я, с голоду должна помирать, дожидаясь нищей подачки? Подумаешь пару орешков за день съем, муки горсточку. — Крыся шмыгнула носом и протянула лапки вперед. — Ран, да болячек на теле, не сосчитать, когтей не хватит. Погляди Вася, два раза кости ломала. В первом случае закрытый перелом конечности в подлом капкане, в другом, ботинком брякнули, едва открытый перелом не заработала. Месяц на больничном листе подорожника провалялась, в сырой, холодной норке, мат в медный лоб. На бедный хвост взгляни? Полюбуйся. В четырех местах переломлен, мат ети, сросся неправильно, криво, шерсть на кончике облезла к полному мату, по телу шрамы, шкурка попорчена. И за что страдала, мат дев? За кусок