ветвям деревьев скакали и бегали многочисленные макропусы серого цвета, летающие лисицы, peramelesobesules, похожие на белок, и летали целые стаи какатоэс, голубей, серых ардей с короткими ногами и с очень длинным носом, пардалатусов, а также несколько менур, великолепных, чрезвычайно оригинальных птиц величиной с курицу, с серыми и черными перьями и хвостом в виде лиры.

— Да, пора нам было приехать в страну не столь бесплодную, как каменная пустыня! — воскликнул Диего. — Клянусь корпусом фрегата! Какая роскошная растительность и в особенности какое изобилие дичи четвероногой и пернатой! Кардосо, дитя мое, обещаю тебе превосходные бифштексы. Пусть бы солнце сожгло этого колдуна! Я отсюда не двинусь, прежде чем не отдохну, по крайней мере, неделю. Уф! Я совсем измучился, сеньор доктор!

— Мы остановимся на сколько хочешь времени, Диего, — сказал доктор. — Мы именно здесь и должны начать наши розыски, чтобы узнать, где находится наш несчастный соотечественник.

— Вы надеетесь найти здесь его следы, сеньор доктор? — спросил Кардосо.

— Да, мой друг. Если только правда, что его здесь встретили, то мы найдем его следы. Он должен был непременно остановиться на этих берегах, чтобы отдохнуть от перенесенных им лишений во время перехода через пустыню.

— Мы осмотрим берега озера, когда будем охотиться, — сказал Диего.

— Я именно это и хотел вам предложить, Диего. Весьма вероятно, что на этих берегах живет какая- нибудь семья австралийцев, которая могла бы сообщить нам важные сведения.

— Первого же попавшегося мне навстречу аборигена возьму за ухо и приведу к вам, сеньор доктор.

— Спасибо, Диего. Но прежде всего нам надо укрепить свой лагерь, чтобы они нам не приготовили какого-либо сюрприза. Нарубим-ка деревьев и устроим вокруг драя укрепление.

— Я беру это на себя, сеньор доктор, — сказал Диего, — я знаю в этом толк, а Кардосо мне поможет, так что если колдун натравит на нас какое-нибудь племя дикарей, то, пожалуй, подавится той костью, какую я ему приготовлю. А пока мы можем воспользоваться тремя или четырьмя остающимися до заката солнца часами, чтобы пройтись по лесу. Я вижу здесь столько дичи, что ею можно бы нагрузить целый драй. Что ты на это скажешь, Кардосо?

— Я иду с тобой, — ответил молодой матрос. — Нельзя же отказаться от парочки котлет из кенгуру.

— Ну так идем.

Когда матросы, вооруженные ружьями, ушли по направлению к окружавшему озеро лесу, Ниро Варанга отпряг быков и лошадей и погнал их на луг, поросший сочной травой, на которой здесь и там виднелись красные цветы, росшие на каком-то стлавшемся по земле растении из рода бобовых.

Увидев, что животные начали есть эту сочную траву, австралиец поторопился вернуться к драю, чтобы приготовить ночевку и запастись сухим хворостом, но все же казалось, что его что-то беспокоило, и когда доктор, занятый своими астрономическими вычислениями и приведением в порядок путевых записок, не следил за ним, он как-то странно поглядывал на разбредшихся по равнине быков и лошадей, как бы выискивавших себе лучшие травы.

Боялся ли он, чтобы они не отошли слишком далеко от лагеря и не заблудились бы в лесу или чтобы они не попались в зубы диких собак? На это было бы очень трудно ответить.

За несколько минут до захода солнца Диего и Кардосо вернулись в лагерь, таща за собой какое-то животное, убитое ими на берегу озера; матросы совершенно не знали, к какой породе оно принадлежит, так как прежде никогда не видели ничего подобного.

Это была громадная ящерица длиной в два метра, она имела с каждой стороны шеи по кожистому отростку, и отростки эти казались двумя плащами. Матросы увидели ее между ветвей дерева и убили двумя пулями в ту минуту, когда она собиралась соскочить на землю и распустила уже свои плащи, которые должны были служить ей парашютом.

— Можете вы нам сказать, что это за зверь, сеньор доктор? — спросил Диего. — Уверяю вас, что я никогда не видал чего-либо подобного.

— Это очень редкое пресмыкающееся, — сказал Альваро, рассматривая с большим интересом эту странную ящерицу. — Его нашли несколько лет тому назад и дали ему название хламидозавр, потому что нашедший его увидел в его плаще сходство с древнегреческой хламидой. Я знаю, что оно живет на деревьях, но ничего больше, не знаю даже, съедобно ли его мясо.

— Даже если бы оно и было съедобно, то уверяю вас, сеньор доктор, что я ни за что бы его не попробовал. Черт возьми! Бифштекс из ящерицы! Нет, подобное блюдо я охотно уступлю соотечественникам Коко.

— Вы не нашли никаких следов пребывания сеньора Эрреры?

— Никаких, сеньор доктор, — ответил Кардосо. — Мы прошли лишь небольшое расстояние, зато завтра мы предпримем настоящее исследование.

— Я на вас рассчитываю, друзья мои.

Возвратившись к драю, Диего стал караулить первый: он уселся у огня, тогда как его товарищи улеглись в драе, а Ниро Варанга, уже давно избавленный от караула, так как ему не доверяли, улегся под группой кустарников.

В продолжение ночи несколько стай динго пробежало по лугу, преследуя поднятую ими дичь, но они держались вдали от лагеря. Только около трех часов утра Кардосо увидел, что большая стая собак приближается к тому месту луга, где росли красные цветы и где ночевали лошади и быки.

Боясь, как бы дерзкие четвероногие охотники не причинили им вреда, Кардосо направился вместе с Ниро Варанга, вооружившимся на всякий случай топором и револьвером, в ту сторону, где паслись животные, и выстрелил два раза из своего «снайдера». Испуганные собаки разбежались, но немного спустя вернулись снова, испуская зловещий вой. Тогда Кардосо заметил не без некоторого изумления, что ни быки, ни лошади не выказывали никаких признаков страха, тогда как раньше, почуяв динго, они все мычали и ржали громче обыкновенного.

— Они, должно быть, спят очень крепко, — прошептал он, но не обратил на это особенного внимания и опять принялся стрелять в собак, становившихся все смелее и смелее, так что его выстрелы заставили прибежать Диего и доктора.

— Пригоним-ка животных к драю, — сказал Диего. — Эти голодные бестии способны зарезать и пожрать их всех в несколько минут.

Он подошел к животным, лежавшим в разных местах на лугу, и ударил первого попавшегося ему на глаза быка, но тот и не думал проснуться. Диего подошел к одной из лошадей и проделал тот же маневр, но результат получился не лучше.

— Клянусь тысячей люков, — воскликнул он, — что у этих животных что-то чересчур крепкий сон!

Говоря это, он схватил одного из быков за рога и попробовал его потрясти, но это был напрасный труд.

Тогда ему в голову пришла страшная мысль.

— Они, верно, убиты! — воскликнул он, бросая вокруг подозрительные взгляды. — Сеньор доктор, Кардосо, идите сюда!..

— Что ты такое увидал, не дикарей ли? — спросил Кардосо.

— Нет, не то, я боюсь, что быки наши убиты!

— Убиты! — воскликнул доктор, бледнея.

— Они не шевелятся.

Охваченный сильным беспокойством, доктор подошел к животным и начал толкать их изо всех сил, но они не подали никакого признака жизни; казалось, и быки, и лошади были мертвы.

— Великий Боже! — воскликнул он, отирая выступивший у него на лбу холодный пот. — Кто мог их убить?..

— Но я не вижу никаких ран, сеньор доктор, — сказал Кардосо, сбегавший к драю и возвратившийся, неся в руках несколько зажженных ветвей.

— В таком случае они, вероятно, отравлены.

— Отравлены! — разом воскликнули оба матроса. — Кто же их отравил?

— Ниро Варанга, я слышал, что в Австралии есть ядовитые луга, правда ли это? — спросил доктор, обернувшись к австралийцу.