старались помочь им, предложив дикой пшеницы, но они были так изнурены, что не в состоянии были ее проглотить. Тем не менее десятого мая они снова пустились в путь, но четырнадцатого остановились: теперь им окончательно нечего было есть.

Уилс умер, потом погиб другой. Бурке и Кинг сделали последнее усилие и снова пошли вперед. Но тридцатого июня, долго проблуждав по пустыням и по горам, несчастный исследователь упал на землю. Он едва собрался с силами, чтобы написать на клочке бумаги следующие слова:

Надеюсь, что Кинг переживет, он проявил большую преданность. Наша цель достигнута, ми первые дошли до пределов Австралии у океана, но ми били покин…

Он не мог окончить последнего слова, так как опять упал на землю. За минуту до смерти он сказал уже прерывающимся голосом своему верному спутнику, не желавшему его оставить:

— Я хочу, чтобы мой труп остался лежать непохороненным на песке пустыни, под ее палящим солнцем. Таким образом я останусь полным владельцем открытой мною страны.

Затем этот энергичный человек, поборовший столько опасностей, чтобы совершить свой изумительный переход через неведомую страну, скончался от изнурения.

— Товарищ его пошел дальше один и нашел приют у дикарей, у которых и прожил несколько месяцев до прихода экспедиции, посланной за ними правительством Виктории.

— А труп исследователя так и остался непогребенным? — спросил Кардосо.

— Нет, он был погребен, и правительство воздвигло ему грандиозный памятник в Мельбурне.

— За стол, сеньоры! — закричал в эту минуту Ниро Варанга.

Коко, как его упрямо продолжал называть Диего, сотворил в тот день настоящие чудеса и устроил почти Лукуллов пир. Двое моряков, у которых был волчий аппетит, и доктор отдали должное супу из фасоли, соленой рыбе под соусом из зелени, жаркому из какатоэс, тушеному окороку страуса, голове гигантской птицы и сочным корням варрамса, испеченным в золе.

Молодчина Диего, евший за четверых, не мог удержаться, чтобы не пожать несколько раз лапу обезьяноподобному Коко и не предложить ему огромного стакана джина, который и был поглощен искусным поваром с невероятной жадностью. Тем не менее наш обжора Диего еще не был удовлетворен и жалел, что не хватало окорока или хвоста кенгуру.

— Кенгуру у нас будет, — сказал дикарь, приняв на себя таинственный вид.

— Разве у тебя есть в запасе еще какое-нибудь блюдо, милейший мой Коко? — спросил Диего.

— Потом, немного погодя, у вас будет кенгуру.

— Разве ты убил его?

— Нет еще, но убью.

— Ба! В таком случае твое блюдо будет у нас еще в очень далеком будущем, да и то еще не наверняка.

— Ниро Варанга непременно убьет кенгуру.

— Значит, ты его уже видел?

— Я нашел его следы.

— Где?

— На берегу реки.

— Но он не будет настолько глупым, чтобы позволить тебе к нему подойти.

— Он сам подойдет.

— Вот прекрасная уверенность! — воскликнул старый моряк. — Можно подумать, что Коко имеет власть над этими животными.

— Если Ниро Варанга это говорит, то, должно быть, уверен в том, что попотчует нас этой дичиной, — сказал доктор. — Дикари знают много такого, что нам неизвестно.

— Когда же мы пойдем охотиться на твоего кенгуру, Коко? — спросил Диего.

— Когда будет угодно белым людям, — ответил дикарь.

— Я с удовольствием немножко пройдусь, чтобы переварить обед, — сказал Кардосо. — Возьмем ружья и пойдем, Ниро Варанга.

— Никаких ружей, — сказал австралиец.

— Что же, ты хочешь поймать его руками, что ли? — спросил Диего.

— У кенгуру сильные когти, и он не дастся в руки, но у Ниро Варанга есть свое оружие.

Дикарь влез в драй, пошарил в одном из ящиков и немного погодя вылез оттуда, неся палку около одного метра длиной и толщиной немного менее двух сантиметров, закругленную с одного конца и плоскую с другого.

— Это и есть твое оружие? — насмешливо спросил старый моряк.

— Это и есть, — ответил австралиец.

— И ты хочешь убить этой палкой кенгуру?

— Я разобью ему ноги или голову.

— Ну, он заставит тебя порядочно побегать за собой, Коко, прежде чем ты его догонишь.

— Я не двинусь с места — бежать будет курл-тур- рам.

— Курл-тур-рам? Что такое курл….

— Это бумеранг, — сказал доктор.

— Теперь я понимаю еще меньше прежнего, — пробормотал Диего.

— Тем лучше, Диего, ты будешь крайне удивлен.

— Разве и вы, сеньор Кристобаль, верите, что Коко убьет кенгуру этой палочкой?

— Да, Диего, убьет.

— Вот чему я никогда не поверю, сеньор доктор.

— Пойдем, маловерный, и ты увидишь, что наш австралиец нанесет такой изумительный удар, который удивит тебя в высшей степени.

— Пойдемте, сеньор доктор, — сказал Кардосо. — Я слышал о чудесах, творимых бумерангом, но никогда этому не верил, мне это казалось совершенно невероятным.

— Идем, Ниро Варанга, — проговорил доктор.

Австралиец не заставил звать себя два раза. Он засунул свою палочку за пояс, перетягивавший его рубашку из красной фланели, и отправился к реке вдоль по опушке леса. Дойдя до реки, он внимательно осмотрел почву и указал спутникам на легкие следы, направлявшиеся к воде.

— Кенгуру придет пить, — сказал он. — Подождем!

Все четверо устроились поудобнее позади густого кустарника и, закурив трубки, стали терпеливо ожидать появления зверя.

Прошло два часа, а в лесу не слышно было ни малейшего шума, за исключением нестройного крика стаи попугайчиков. Мучительная духота царила под большими деревьями, листья которых не давали ни тени, ни прохлады.

Диего и Кардосо, утомленные долгим ожиданием, уже собрались было уходить, когда услыхали, что Ниро Варанга зашевелился и затем быстро вскочил на ноги. 306

— Она идет, — сказал дикарь.

— Где она? — спросили оба моряка, поспешно открывая глаза и хватая принесенные с собой ружья, так как не слишком-то верили в могущество палочки дикаря.

— Слышите?

— Или я глух, или ничего не слышно, — пробормотал Диего. — Кричат только одни попугаи.

— У Ниро Варанга хорошие уши, — сказал австралиец, открывая свой огромный, с блестящими зубами, рот.

— Тем лучше для тебя, но я собираюсь еще немного подремать.

— Вот она! — прошептал Кардосо. — Ах, какое странное животное! Они бесшумно вскочили на ноги и стали смотреть сквозь ветви кустов.

Под высокими деревьями легко и грациозно передвигалось громадными прыжками чрезвычайно странное животное: с первого взгляда оно сильно напоминало огромную жабу.

Оно было велико и весило по крайней мере сто килограммов; длиной оно было метра в полтора, покрыто