1935 (1930)

ЛЕРМОНТОВ

Свалившись новогодним даром, Как долго был ты для меня Каким-то елочным гусаром В дыму бенгальского огня. И точно пряник ядовитый, В уме ребяческом моем Гусар, малиновый, расшитый, Живым отсвечивал огнем. Ушли года, забылись речи, Морщины мне изрыли лоб, На елке зачадили свечи, И пряник превратился в гроб. 1929 (1930)

ПУШКИН

Ты рассыпаешься на тысячи мгновений, Созвучий, слов и дум. Душе младенческой твой африканский гений Опасен как самум. Понятно, чьим огнем твой освящен треножник, Когда в его дыму Козлиным голосом хвалы поет безбожник Кумиру твоему. 1929 (1935)

ФЕТ

Ко мне ползли стихи твои, И я следил их переливы, Узоры пестрой чешуи И прихотливые извивы. Но, от небесного огня Взорвавшись в сердце без ответа. Как пепел, пали на меня Стихи спаленного поэта. Обуглен вдохновенный лик. Лишь на стене со мною рядом Угрюмо хмурится старик С безжизненным потухшим взглядом. 1929 (1930, 1935)

'Узоры люстр, картины, зеркала...'

Узоры люстр, картины, зеркала И томная, высокая Диана, Пролог несочиненного романа Эрот, смеясь, шептал нам из угла. Расстались мы. Не знаю, чья стрела Пчелой взвилась у девственного стана, Пред кем на миг раскрывшаяся рана Блаженством медоносным истекла… Где ж эпилог романа? На портрете. О, эти волосы и плечи эти, Точеный профиль и змеиный взгляд! В изгибах платья губы чуют снова Томительно-душистый душный яд
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату