Свалившись новогодним даром,Как долго был ты для меняКаким-то елочным гусаромВ дыму бенгальского огня.И точно пряник ядовитый,В уме ребяческом моемГусар, малиновый, расшитый,Живым отсвечивал огнем.Ушли года, забылись речи,Морщины мне изрыли лоб,На елке зачадили свечи,И пряник превратился в гроб.1929 (1930)
ПУШКИН
Ты рассыпаешься на тысячи мгновений,Созвучий, слов и дум.Душе младенческой твой африканский генийОпасен как самум.Понятно, чьим огнем твой освящен треножник,Когда в его дымуКозлиным голосом хвалы поет безбожникКумиру твоему.1929 (1935)
ФЕТ
Ко мне ползли стихи твои,И я следил их переливы,Узоры пестрой чешуиИ прихотливые извивы.Но, от небесного огняВзорвавшись в сердце без ответа.Как пепел, пали на меняСтихи спаленного поэта.Обуглен вдохновенный лик.Лишь на стене со мною рядомУгрюмо хмурится старикС безжизненным потухшим взглядом.1929 (1930, 1935)
'Узоры люстр, картины, зеркала...'
Узоры люстр, картины, зеркалаИ томная, высокая Диана,Пролог несочиненного романаЭрот, смеясь, шептал нам из угла.Расстались мы. Не знаю, чья стрелаПчелой взвилась у девственного стана,Пред кем на миг раскрывшаяся ранаБлаженством медоносным истекла…Где ж эпилог романа? На портрете.О, эти волосы и плечи эти,Точеный профиль и змеиный взгляд!В изгибах платья губы чуют сноваТомительно-душистый душный яд