текстов и обеспечивают вполне приемлемый для специалистов перевод. А шутки типа, что, встретив предложение «Накося, выкуси!», компьютер воспринимает его смысл как предложение поесть после того, как закончится процесс косьбы, так и останутся лишь шутками.

И наконец, часть утверждений автора книги, касающихся левого полушария мозга, тоже нуждается в корректировке. Исследования в этой области развиваются столь стремительно, что почти невозможно успеть отразить на страницах книг уровень текущих знаний о функционировании левого и правого полушарий. По-видимому, сейчас наиболее правдоподобной представляется гипотеза о том, что правое полушарие оперирует с некоторыми нерасчлененными комплексами-образами, а левое — с вычлененными из них обедненными структурами, в которых в явной форме выделены те пли иные связи. Однако накоплено немало данных, свидетельствующих о том, что в правом полушарии есть средства моделирования работы левого полушария, и наоборот. Правда, эти средства моделирования не обеспечивают по сравнению с оригиналом такой же эффективности функционирования, но зато делают каждое полушарие вполне автономным и жизнеспособным. Кроме того, Карл Саган ничего не говорит о том, что, хотя у большинства людей в их поведении явно проявляется доминирование левого полушария, имеется меньшинство, для которых именно правополушарные механизмы оказываются более значимыми. А значит, в мышлении и поведении таких людей ярче проявляются творческие способности, связанные с установлением сложных ассоциативных связей, эмоционально окрашенных решений и такими видами деятельности, как живопись или поэзия. А если верить Уильяму Голдингу, написавшему повесть «Наследники», то именно так, в виде картин и образов, мыслили наши «двоюродные братья» неандертальцы.

Известный специалист в области математической логики С. Ю. Маслов в конце своей жизни написал работу, в которой высказал мысль, что доминирование левого или правого полушария различно в разные исторические эпохи. Как изменчивая мода постоянно возвращается на «круги своя», так и наши оценки окружающего и способы достижения своих целей то пронизываются «жаром холодных чисел», то «витают в облаках». С. Ю Маслов иллюстрировал это положение на изменениях в восприятии архитектуры, на смене архитектурных стилей, господствовавших в Европе. Он связывал строгие логичные каноны классицизма с левосторонними механизмами мышления, а буйство форм барокко — с правосторонними. Он сравнивал рационализм конструктивизма с причудливыми формами, порожденными в модерне. И, обращаясь к своей области знаний, к математике, обнаруживал удивительные периоды, когда математическое мышление демонстрировало такую же смену механизмов. Ту ведущую роль играли строгие логические рассуждения, в которых каждый шаг был строго обоснован, и математическая мысль восходила по ступеням познания, каждая из которых прочно опиралась на предшествующие. Но и в иные периоды возникало время интуиции, опережающих время гениальных догадок и эвристических рассуждений. Другими словами, С. Ю. Маслов предположил, что прямое движение от доминирования правосторонних механизмов у наших предков к доминированию левосторонних, возможно верное как тенденция, все время нарушается возвратом к уже пройденным этапам. И не этим ли объясняется загадка смены великолепных наскальных рисунков периода палеолита схематичными рисунками, характерными для неолита?

Но это только гипотеза, требующая тщательной и всесторонней проверки.

Заканчивая это послесловие, мне бы хотелось обратить внимание читателей на две недавно вышедшие книги, имеющие прямое отношение к проблемам, обсуждаемым Карлом Саганом. Первая из них: П.В. Симонов, П.М. Ершов. Темперамент. Характер. Личность. М., Наука, 1984 — содержит немало материала, касающегося нашей эмоциональной сферы, порожденной лимбической системой и другими отделами мозга. Вторая: В.С. Ротенберг, В.В. Аршавский. Поисковая активность и адаптация. М., Наука, 1984 — посвящена еще не решенным проблемам, связанным с правополушарными механизмами и феноменом сна. Эти книги, написанные на научно-популярном уровне, могли бы существенно дополнить то, что составляет содержание книги, которую вы уже прочитали.

Д. А. ПОСПЕЛОВ,

заместитель председателя Научного совета по проблеме «Искусственный интеллект» Комитета системного анализа при Президиуме АН СССР, доктор технических наук, профессор

Джекоб Броновски — популяризатор науки и литературовед, поляк по происхождению. Учился в Кембридже, преподавал в университетах, читал курс лекций в Массачусетском технологическом институте. Из книг, обращенных к массовому читателю, наиболее известны «Наука и человеческие ценности», «Восхождение Человека» (по этой книге была сделана серия популярных телевизионных передач, о них и говорит К. Саган). — Перев.

С далеких викторианских времен, с тех пор как шли знаменитые дебаты между епископом Уилберфорским и Томасом Хаксли, на идеи, высказанные Дарвином и Уоллесом, постоянно, хотя и безуспешно, обрушивался огненный вал возражений. Чаще всего их авторами были те, кто слепо придерживался умозрительных доктрин. Между тем эволюция — факт, с очевидностью демонстрируемый ископаемыми остатками и современной молекулярной биологией. Естественный отбор — удачная теория, способная объяснить этот факт. Весьма вежливый ответ на недавнюю критику естественного отбора, включая и такую оригинальную точку зрения, что теория эта — всего лишь тавтология («выживают те, кто способен выжить»), содержится в статье Стефана Джея Гулда «Этот взгляд на жизнь: несвоевременные похороны Дарвина», опубликованной в октябрьском номере журнала «Natural History» за 1976 год. Дарвин был, разумеется, человеком своего времени, склонный порой (как это видно по его замечанию относительно обитателей Огненной Земли, приведенному выше), проводя сравнение европейцев с другими народами, высказываться в пользу первых. На самом же деле человеческое общество в допромышленные времена намного больше напоминало сострадающих, общительных бушменов, охотников-собирателей, живших в пустыне Калахари, чем дикарей с Огненной Земли, которых Дарвин высмеивал, имея к тому некоторые основания. Но его прозрения — об эволюции, о естественном отборе как ее первопричине и о том, что все это имеет отношение к природе человека, — это вехи в истории познания человеком мира, особенно если принять во внимание то упорное сопротивление, которое встретили эти идеи в викторианской Англии и с которым, пусть в меньшей мере, они сталкиваются и ныне.

Проблема сознания не такая простая, как она представлена здесь, и имеет несколько аспектов. Один и них — самый существенный — заключается в том, что сознание, действительно будучи функцией сложно организованного мозга, вне социальной среды ни возникнуть, ни существовать, ни рассматриваться не может. — Прим. редакции.