славным мужем был Греттир.

Он рассказывал о себе и о Греттире лишь то, что служило к его славе, и помалкивал о том, что меньше его красило. Молва об убийстве Греттира дошла к осени до Норвегии, до Тунсберга. И Торстейн Дромунд, узнав об убийстве, стал очень молчалив, потому что ему рассказывали, что Крючок — муж доблестный и закаленный. Припомнились Торстейну слова, сказанные в давнишнем их с Греттиром разговоре о руках99. Торстейн стал теперь справляться о Крючке и о его поездках. Зимою они оба были в Норвегии, но Торбьёрн на севере, а Торстейн — в Тунсберге, и они не встретились. Но Крючку стало известно, что у Греттира есть брат в Норвегии, и ему показалось опасным жить с ним в чужой стране. Стал он тогда разузнавать, куда бы податься. В те времена многие норвежцы уезжали в Миклагард и нанимались там в войско. Показалось и Торбьёрну куда как лучше поехать туда за богатством и славой, чем сидеть в Северных Странах на виду у Греттировых родичей. Он снарядился в путь, отплыл из Норвегии и не останавливался, пока не достиг Миклагарда и не нанялся там в войско. Так пробыл он там некоторое время.

LXXXVI

Торстейн Дромунд был муж могущественный и уважаемый. Узнав, что Крючок уехал из Норвегии в Миклагард, он, не тратя времени даром, оставил на родичей хозяйство, а сам отправился в путь, за Крючком вдогонку. И всякий раз, куда ни приедет, Крючка уже там нет. А Крючок ничего о его поездке не знал. Торстейн Дромунд достиг Миклагарда немного позже, чем Крючок, и хотел во что бы то ни стало убить его. Но они не знали друг друга в лицо.

Оба они захотели вступить в варяжскую дружину, и их хорошо там приняли, когда узнали, что они норвежцы. Конунгом в Миклагарде был тогда Микаель Каталак100. Торстейн Дромунд стал подстерегать Крючка, надеясь, что как-нибудь удастся его распознать. Но ему никак не удавалось это при таком многолюдстве. Лежал он ночами без сна, недовольный своей участью и сокрушаясь о великой своей утрате.

А вскоре вслед за этим варягам пришлось идти в поход, дабы избавить страну от вражеских набегов. Перед походом было у них заведено собирать людей на смотр оружия. Так было сделано и на сей раз. На смотр должны были явиться все варяги и все, кто шел в поход вместе с ними, и показать свое оружие. Пришли туда и Торстейн с Крючком. Торбьёрн первым показал свое оружие, а был это меч, принадлежавший Греттиру. И когда он его показал, все тут стали на него дивиться и говорить, что это отличное оружие, одно только жаль — в середине лезвия зазубрина. Они спросили у Крючка, откуда она, и тот ответил, что об этом стоит рассказать.

— И надобно вам знать, что в Исландии, — говорит он, — я убил богатыря по имени Греттир Силач. Это был самый что ни на есть герой и храбрец, так что его никто не мог одолеть, пока я не взялся за дело. Но мне было суждено победить его, и поэтому, хоть он и был во много раз меня сильней, я все ж таки его пересилил. Я ударил его по голове мечом, тут и получилась в лезвии зазубрина.

Те, кто там стоял, сказали, что, мол, крепкий же был у того череп, и стали показывать друг другу меч. Так Торстейн и узнал, который из них Крючок. Попросил и он взглянуть на меч по примеру прочих. Крючок с охотой исполнил просьбу, потому что все хвалили его за храбрость и мужество, и он ждал, что этот тоже похвалит. Он и думать не мог, что там окажется Торстейн, Греттиров родич. А Дромунд взялся за меч и в тот же миг высоко занес его и ударил Крючка. Удар пришелся по голове и был так силен, что меч раскроил череп по самые зубы, и Торбьёрн мертвый упал на землю. Люди только рты раскрыли от удивления. Казначей города сразу же схватил Торстейна и спросил, что заставило его совершить месть. Тут многие согласились, что это убийство заслуживает снисхождения, ведь Торстейн проехал полмира, чтобы отомстить за брата. Советники города сочли, что это очень может быть, но никого не было, кто бы мог подтвердить слова Торстейна, а по их закону полагалось, чтобы каждый, кто убьет человека, платился за это жизнью. Вынесли Торстейну приговор, и самый суровый: он должен был сидеть в темнице и ждать там смерти, если никто не захочет его выкупить.

Когда Торстейн вошел в тюрьму, там уже был человек. Он долго находился там и был еле жив от лишений. Там были зловоние и холод. Торстейн заговорил с человеком:

— Как тебе тут живется?

Тот отвечает:

— Хуже некуда, потому что мне никто не хочет помочь, и нет у меня родичей, которые могли бы меня выкупить.

Торстейн говорит:

— Во всяком горе можно утешиться. Будем же веселы и придумаем себе какое-нибудь развлечение.

Тот сказал, что его уже ничто не развеселит.

— Надо попробовать! — сказал Торстейн.

Взял он тогда и запел песнь. Человек он был голосистый, другого такого не сыскать. И он пел, не жалея голоса. Неподалеку от тюрьмы шла главная улица. Торстейн пел так громко, что прямо стены звенели, и тому, кто только что был чуть живой, это очень нравилось. Так Торстейн и пел до самого вечера.

LXXXVII

Одну знатную горожанку в том городе, очень богатую и высокородную, звали Спес. Мужа ее звали Сигурдом. Он был богач, но уступал ей в знатности рода. Ее выдали за него ради богатства. Не было большой любви между супругами, и она не была довольна своим браком. Была она женщина своенравная и гордая. И вот случилось, что когда Торстейн коротал так вечер, Спес шла по улице рядом с тюрьмою и услышала, что оттуда доносится голос, такой красивый, какого она, как ей казалось, и не слыхивала. С нею шло много слуг, и она попросила их пойти туда и узнать, у кого это такой замечательный голос. Они окликнули певшего и спросили, кто тут томится. Торстейн назвался. Тогда Спес сказала:

— Ты и в другом так же преуспел, как в пении?

Он сказал, что это мало что меняет.

— В чем ты провинился, — говорит она, — что тебя хотят замучить здесь насмерть?

Он рассказал, что убил человека и отомстил за своего брата.

— Но я не мог доказать этого со свидетелями, — сказал Торстейн, — потому мне и приходится здесь сидеть, если только кто-нибудь не захочет меня выкупить. Но на это надежда плохая, потому что у меня здесь нет никаких родичей.

— Великая будет потеря, если ты погибнешь. А что — брат твой, за которого ты отомстил, был такой уж славный муж?

Торстейн сказал, что он намного всех превосходил. Она спросила, из чего это видно. Тогда Торстейн сказал такую вису:

Ветвь обручий, напрасно

Восемь воинов тщились

Руку разжать Греттиру,

Меч у мертвого вырвать.

Тогда и надумали стражи

Злата — рубить на плахе

Палку плеча. Преуспели

В том вдохновители битвы101.

— Да, это великое геройство, — сказали те, кто уразумел эту вису. А она, услышав это, сказала так:

— Хочешь принять от меня жизнь, если будет такая возможность?

— С охотой, — сказал Торстейн, — если этого моего сотоварища, что сидит здесь, тоже со мною выпустят. А не то мы будем сидеть здесь оба.

Она отвечает:

— По-моему, ты куда большего стоишь, чем он.

— Как бы там ни было, — сказал Торстейн, — только мы либо выйдем отсюда оба, либо не выйдет ни один.

Она отправилась к варягам и попросила выпустить Торстейна, предлагая за него выкуп. Они были и сами рады этому. И благодаря своему влиянию и богатству она добилась освобождения их обоих. И, выйдя из тюрьмы, Торстейн сразу пошел к Спес хозяйке. Она приняла его и скрыла у себя. Но он иногда ходил с