— Можете оставить себе Чжан Цзиня, — ответил Дэ Аньва.
— Тогда найдите и пришлите его ко мне, — попросила Лань Гуй.
— А что станет с нами? — спросила одна из дам.
— Не беспокойтесь, вам подберут места. Поторопитесь. Мы скоро отправляемся.
Служанки сновали туда-сюда, складывая свои пожитки, но отнюдь не вещи Лань Гуй. Дэ Аньва проконтролировал сборы вещей и игрушек принца Цзайцюня и ушел.
Чжан Цзинь так и не появился.
Лань Гуй, всеми забытая, сидела на своей кровати. Заслышав звук мужских шагов, она подняла глаза.
— Принц Гун! — Женщина поклонилась, терзаясь догадками. Присутствие этого человека в ее апартаментах свидетельствовало одновременно и о неразберихе, при которой даже протокол был позабыт, и о полном ее собственном крахе. — Вы пришли, чтобы проводить меня на казнь?
— Вы слишком нетерпеливы, Лань Гуй, — сказал ей Гун. — Ваш опрометчивый поступок не мог привести к успеху. Все действия нужно тщательно планировать. Слушайте меня. Я остаюсь в Пекине, чтобы постараться остановить варваров.
— Как бы мне хотелось быть с вами!
— Для меня куда полезней ваше присутствие в Жэхэ. Я согласен с суждениями, высказанными вами в зале совета.
— Но вы не промолвили и слова в мою поддержку, — проронила Лань Гуй.
— Как я мог? Я же не император. Мой брат в настоящее время очень напуган и к тому же болен, поэтому он попал под влияние дяди и этого зловредного Сушуня. Но я знаю этих людей. Очень скоро они перехитрят самих себя, а мой брат восстановит свое здоровье и остроту ума. Итак, вы отправитесь в Жэхэ с императорской свитой…
— Как абсолютное ничто, — простонала Лань Гуй. — Даже не мать.
— Вы — мать, и этот факт неоспорим. Помните это. Отправляйтесь в Жэхэ, смотрите, слушайте… и помалкивайте. А мне пишите письма и подробно информируйте обо всем происходящем.
— Могу я вам верить?
Принц одарил ее мрачной улыбкой:
— Мне показалось, вы готовы умереть во благо династии, Лань Гуй. Да и в кого же вам еще верить, если не в меня?
— Господи! — вырвалось у офицера, который открыл эту дверь. — Боже мой! Есть здесь живые?
Джеймс Баррингтон обернулся, по-прежнему держась за стену. Он провел всю ночь, глядя на улицу через решетку. Это было гораздо лучше, чем смотреть на товарищей в камере. Он остался единственным, кто еще сохранил силы, чтобы стоять.
— Большинство из нас, как мне думается, — ответил он.
Пленники чувствовали, что британские войска наступают. Последние двое суток они слышали грохот орудийной стрельбы и шум бегства населения Пекина. Их охрана скрылась вчерашним утром, и союзные посланцы остались одни без пищи и воды.
Точнее, не совсем одни. Прошлым вечером по ту сторону решетки появилось лицо.
— Вы здесь, молодой Баррингтон?
— Чжан Цзинь! — Джеймс с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь о тела лежащих на полу товарищей по несчастью, подошел к окну.
— Я принес поесть, — сказал Чжан Цзинь и подал ему котелок риса.
— А воды?
— Воды нет.
— Нам необходима вода. Однако, Чжан Цзинь, что происходит?
— Ваши люди штурмуют город. Мне надо бежать, пока меня не убили. Но, Баррингтон, запомните: я помог вам.
— Конечно. И… тебя послала сюда Лань Гуй.
— Лань Гуй в опале, — сообщил евнух. — Не знаю, что будет с ней теперь. Но вы запомните, что я помог вам, молодой Баррингтон. Однажды вы предлагали мне работу.
— Она у тебя будет, — пообещал Джеймс. — Почему ты не выпустишь нас отсюда?
— Я не могу. У меня нет ключей, да и, боюсь, они отрубят мне голову. Я приду к вам, когда будет безопасно, а вы помните, что я принес вам рис. — С этими словами нежданный визитер скрылся в темноте.
— Воды! — крикнул Джеймс ему вслед, но его слова упали в пустоту.
— Вы знаетесь с распроклятыми людьми, — отозвался Паркс.
— Да, — согласился Джеймс. — Ешьте рис.
Теперь он помогал офицеру и его людям выносить из камеры на свежий воздух самых слабых заключенных. Несколько человек погибли. Умер лейтенант Браун, чьи открытые раны от палок наполнились личинками мух, и еще двое были казнены. Многие из уцелевших пленников совершенно не могли двигаться, даже Лок и Паркс ковыляли с трудом.
— Клянусь Богом, но этим желтым дьяволам придется поплатиться, — проревел офицер и обратился к Джеймсу: — Но вы, сэр, похоже, смогли неплохо все пережить.
— Он в таком приличном состоянии, потому что никто к нему и пальцем не притронулся, — проскрипел Паркс.
Офицер помолчал в недоумении, затем сказал:
— Если у вас хватит сил, сэр, не пойдете ли вы со мной доложить обо всем лорду Элджину?
— С удовольствием, — согласился Джеймс.
Ему не дали возможности ни помыться, ни сменить грязную одежду; он получил только воды, сдобренной ромом, легкий завтрак, а затем вскочил в седло и отправился в путь в сопровождении троих верховых солдат. Он с облегчением увидел, что самому городу причинен небольшой ущерб, хотя солдаты сновали повсюду, провожаемые взглядами людей, молчаливо застывших на улицах. Но главные силы обошли Пекин и направились на запад.
— Они преследуют этого Сына Небес, — сообщил Джеймсу сопровождающий его капрал. — Мы знаем, что он где-то за пределами города.
После пары часов скачки они услышали отдаленные звуки барабанов и писк флейт. Вот наконец показался первый запряженный мулом фургон с имуществом, затем артиллерийские зарядные ящики, трясущиеся в пыли. За ними, шеренга за шеренгой, маршировали пехотинцы, одетые в красные кафтаны, вслед за авангардом индийских кавалеристов в красивых тюрбанах и голубых туниках; флажки развевались на их пиках. Густая пыль поднялась и повисла в недвижимом воздухе, но Джеймсу удалось разглядеть группу офицеров в ярких мундирах. Через минуту он оказался лицом к лицу с лордом Элджином.
Его светлость был одет в гражданский костюм и огромную соломенную шляпу. Это был крупный, видный мужчина с неглупым лицом, на котором отражались нетерпение и досада.
— Джеймс Баррингтон, — догадался он. — Слышал о вашем отце. Это правда, что над нашими людьми издевались?
— Боюсь, что это так, милорд.
— Они поплатятся. Господи! Как бы мне хотелось самому вытянуть шею этому Сяньфэну на виселице! Как мне сказали, он где-то в местечке, называемом Юаньминъюань. Вы знаете, где это, Баррингтон?
— Я слышал об этом месте. Мой отец был там однажды. Это — Летний дворец, творение несравненной красоты.
— В настоящее время он подвергается разграблению французскими солдатами, милорд, — вмешался только что прибывший с запада офицер. — Император и его брат бежали на север.
— Разграбление? Проклятие! Я же отдал приказ, запрещающий какие бы то ни было грабежи.
— Осмелюсь заметить, милорд, что французы не считаются с вашими приказами.
