снисходительно кивать. Тело Цзу округлилось, взгляд стал глубже. Но былая поэтическая беззаботность исчезла. Когда Цзу мне улыбалась, я улавливала в складке ее губ смутную грусть — тень затаенной горечи и смирения. Вопросы обжигали мне язык, но задавать их я не смела. Утонченная Наложница никогда не станет поверять свои тайны Одаренной низшего ранга.

И разве она не была счастлива, живя по ту сторону стены?

Если в Боковом дворе я старалась походить на достойную обитательницу Внутренних покоев, то в квартале для упражнений мгновенно отбрасывала всякое жеманство. На лошади, с луком в руках я мгновенно забывала, как медленно сочится тут время, и опьянялась быстротой легких копыт, силой стрел, летящих прямо в цель.

После занятий я всегда задерживалась на конюшне. Все евнухи, что там работали, превратились в моих друзей. Я рассказывала им прочитанные утром стихи, они же объясняли, как объезжать молодых коней, и делились дворцовыми происшествиями.

Так, я узнала, что наш государь, будучи еще князем Цинь, у Северных ворот неподалеку от конюшни устроил старшим братьям засаду. Наследник трона и князь Ци были убиты. Императору-Прародителю пришлось отречься от власти. Выходит, наш господин незаконно воссел на престол! Неужто героев так мало заботит сыновняя преданность? Это откровение меня потрясло.

В последнем письме Мать сообщила, что Младшая Сестра погибла во время эпидемии. Она умерла, не получив от клана ни помощи, ни должного ухода. Я утратила вкус к пище, возненавидела благовония и сады. Красота Дворца была ширмой, скрывавшей ложь и невинно убиенных.

Я худела, в то время как у остальных девушек платья лопались от жира.

Так уж получилось, что я стала высокой и стройной — сплошные мускулы, оплетающие крепкий костяк.

И вот однажды появилась она. Снежной белизны лицо было подобно круглому зеркалу, чьи совершенные линии полировали самые умелые из ремесленников. Рот — алая вишня, вот-вот готовая упасть с ветки. Глаза, узкие листья ивы, сливаясь у висков с прядями черных волос, струили нездешний свет. При виде этой женщины я забыла обо всех печалях, о Боковом дворе и разлагающемся теле своей сестрички. Я забыла о существовании этого мира и поняла, что такое вечная дружба.

— Это ты — девушка-что-любит-лошадей? — чистый, звонкий и высокомерный голос вывел меня из оцепенения. — И ты не приветствуешь Прелестнейшую Супругу?

Я преклонила колени и почти коснулась лбом земли. А когда поднялась, Прелестнейшая Супруга посмотрела мне в глаза. У других женщина в зрачках — вода, лед, огонь или камень. Лишь ее глаза полнились туманом и дымкой.

— Моя маленькая родственница, я слышала о тебе, — заметила Прелестнейшая Супруга, удивительно четко произнося каждое слово. Губы ее трепетали, как два гранатовых лепестка. — И я сама займусь твоим образованием, юная дикарка.

Уголки губ Прелестнейшей Супруги тронула загадочная улыбка, и она повернулась, оставив меня на дорожке. Вскоре вместе со служанками и приближенными дамами это видение растаяло меж деревьев.

Вечером я, как наяву, увидела гладкое и чистое, как у ребенка, лицо Прелестнейшей Супруги, ее шелковые и кисейные одеяния, подобранные так, чтобы выгодно подчеркнуть все изумительные оттенки цветов. К ее прическе в форме крыльев бабочки были подколоты самые красивые драгоценности, какие я когда-либо видела. Сколько ей было лет? Я не знала. Во Внутреннем Дворце женщины старательно скрывают возраст. Она жила вне времени.

Мы состояли в родстве по линии моей матери. Но в Боковом дворе все знали, что Отец был удостоенным титула простолюдином и торговал лесом, до того как стать сановником. Почему же Прелестнейшая Супруга назвала меня родственницей? Что это, знак уважения или насмешка? Впрочем, и на ее прошлом есть темное пятно. Она была наложницей третьего сына Императора-Прародителя князя Ци, убитого у Северных ворот и посмертно лишенного княжеского титула. Вместе с другими женщинами Янь попала в Боковой двор как рабыня. Новый господин взял ее на ложе, а после того как родился мальчик, наградил титулом Супруги. Мне нравилось воображать дворец князя Ци, осажденный войсками его собственного брата. Евнухи в Женских покоях жалобно голосили, женщины забивались в свои комнаты, кормилицы прятали детей князя. Вскоре раздался звон оружия, и воины со свирепыми лицами ворвались во внутренний двор, куда не смел ступить ни один мужчина. Они опустошали павильоны, резали детей- мальчиков, грабили сокровища и за волосы выволакивали наложниц. И среди этого буйства злобы швыряемая из стороны в сторону, закованная врагами и сотрясаемая от рыданий ужаса, моя родственница походила на нежный грушевый цвет, посеченный дождем и замаранный грязью. Я испытывала и острейшую муку, и несказанное наслаждение. Мне виделось ее залитое слезами лицо. Я представляла, как ее оскорбляют похотливые взгляды воинов. Они сочли Янь красивой и швырнули к ногам своего предводителя, брата и палача ее господина, будущего хозяина Империи. И он потребовал, чтобы Янь обнажила белую грудь, живот, нежный, как у горлицы, заставил ее танцевать, извиваться, ползать у его ног. Янь ласкали его теплые от крови руки, в лоно пролилось чужое семя. А ей, униженной, несчастной игрушке насильника, надо было улыбаться, любить, нравиться.

Тело мое охватил пожар. И я погрузилась в сладострастие терзаемой врагами Янь. Ноготь за ногтем, от больших пальцев до корней волос она грызла и щекотала мою плоть, забиралась под кожу. А я пила ее, как молоко.

Прелестнейшая Супруга жила вне нашего царства, в одном из дворцов Срединного двора, окруженных лиловыми стенами. Лишь кроны столетних акаций и кипарисов возвышались над ними. Ничтожной Одаренной вход в ее сады был заказан. Для Прелестнейшей Супруги ткачихи-девственницы вплетали в ткань цвета закатных облаков, а дворцовые швеи кроили легчайшие одеяния. Вышивальщицы, вдев в алмазную иглу солнечный луч, сплетали волшебные узоры. Прелестнейшая Супруга купалась в воде с благовониями, выцеженными из лунного света, пила дыхание звезд. Столь утонченная и легкая, как облако, богиня не могла вкушать грубую земную пищу. Пчелы сами предлагали ей мед, фрукты умирали от, желания растаять у нее на языке. Испытывая жажду, она касалась губами утренней росы, снятой с лепестков кувшинок. Если она улыбалась, цветы бледнели от зависти, а листья падали с деревьев, чтобы поцеловать носки ее туфелек.

Прелестнейшая Супруга пообещала заняться моим образованием. Она особа знатная и очень далека от меня, но я, сама не зная почему, поверила ее словам. Янь была настоящим, посланным мне в утешение, чтобы я излечилась от былых скорбей. Ее затуманенный взгляд и безразличный голос сумеют охладить раскаленную жаровню моего бытия. Она станет для меня заступницей, шелковой ширмой, расписанной сказочными видами, способными отвлечь меня от мыслей о смерти и нищете. Прелестнейшая Супруга научит меня быть женственной, а я на коленях принесу ей в дар свою гордость.

Нетерпеливая жажда увидеть ее вновь и в самом деле вытеснила из сердца иные страдания. Но, избавившись от душевного траура, я стала рабыней новой муки. Мне было неведомо, что оставаться напряженной, как вскинутый для выстрела лук, испытывать ненасытный душевный жар, корчиться от смутных желаний и судорог и животе — значит, просто влюбиться.

Меня начали интересовать одеяния девушек. По утрам я гляделась в зеркало, представляя, что меня видит она, и слыша ее голос. «Нравлюсь ли я вам такой?» — шептало мое сердце. А вечером я ложилась спать вместе с ней, в ее объятиях, омываемая потоком ее волос.

Во внутреннем «Дворце Просвещения» я листала книги, пытаясь установить причину своей болезни. Но древние мудрецы рассуждали лишь о добродетели, послушании и бессмертии. Тщетно искала я подобные случаи и в «Исторических записках». Сочинения классиков в нашем огромном хранилище изобиловали сухими доводами, суровыми размышлениями о вечном и назиданиями. Создавая нашу цивилизацию, предки осудили такие чувства, как привязанность и нежность, а потому просто вычеркнули их. К счастью, поэты свободно путешествуют во времени, они-то и омыли мое сердце незамутненной родниковой водой. В возвышенных стихах, посвященных богиням гор и духам источников, я находила отзвуки своего безнадежного поклонения.

Пуская стрелу, я надеялась ослепить ее силой и ловкостью. Мне хотелось подарить ей всех объезженных мной лошадей. Императорский указ повелевал создать команду для игры в поло. Я бросилась