молодость.
Клер намеренно пропустила двусмысленное высказывание мужа по поводу «рабочего инструмента». Неторопливо и грациозно, как Венера, рождающаяся из пены, она вышла из ванны и подставила спину Дику, держащему в руках махровый халат. Он набросил на ее роскошные плечи ослепительно-яркую оранжевую ткань и пробежал руками по обнаженной груди. Обернувшись, Клер заключила мужа в объятия, прильнув к нему с самым страстным из своих знаменитых поцелуев. Но Дик не взвыл, не бросил ее на пушистый ковер, покрывающий мраморные плиты, не ощерил своих хищных крепких зубов, выбирая на теле Клер место поаппетитней.
– Пора бай-бай, девочка. – Он легонько подтолкнул жену к лестнице, ведущей в спальню.
Клер не думала сдаваться. Супруги не виделись полтора месяца, да и прошлую встречу нельзя было назвать уж очень пылкой. Шестьдесят три – не возраст для такого мужчины, как Дик. Сильный, жилистый, хваткий и дерзкий, как дикий зверь, он источал животную энергию. Год назад личный доктор Дика Уэлси объявил пациенту о хроническом воспалении предстательной железы, могущем оказать отрицательное влияние на его потенцию. Словно вопреки этому, в редкие встречи с женой Дик старался доказать противное. Но хотя Клер и делала вид, что в их интимных отношениях ничего не изменилось, она чувствовала, как охладел Дик.
Упав на черные атласные простыни, Клер прикрыла глаза и тихо застонала, приманивая мужа. Сквозь ресницы она видела, как он стоял перед ней, словно прицеливаясь к пышному сильному телу. Потом, взяв с туалетного столика помаду и карандаш, сел рядом и скомандовал «Замри!» Клер, не шелохнувшись, позволила Дику разрисовать свое лицо.
– Вот теперь я узнаю свою малышку! Ты такая же, как в тот вечер, когда я подобрал тебя на панели – развратная, неразборчивая, но очень умелая шлюха.
Клер с трудом сдержалась, чтобы не влепить пощечину этому наглому старику, забывшему, что увел он ее не с панели, а из престижного клуба, где отмечалась премьера фильма с ее участием. Но здесь была совсем другая игра. Прежде чем выпускать коготки, следовало все выяснить до конца. Проглотив обиду, Клер сделала вид, что она лишь подыгрывает фантазиям Дика. Он хочет иметь шлюху? – Пожалуйста. Сегодня – развратная продажная девка, завтра – королева, – она способна справиться с любой ролью.
Но, несмотря на пущенный в ход арсенал самых изощренных эротических приемов, Дик остался безучастен. Поражение привело его в бешенство.
– Черт бы побрал этих врачей! Они твердят о необходимости воздержания, я воздерживаюсь и превращаюсь в импотента! – Он с ненавистью смотрел на свой поникший, безучастный к действиям Клер орган.
– Дорогой, это же временное явление. К тому же ты устал. Немыслимо просиживать сутками в офисе. Тебе уже не двадцать пять!
– А что мне еще остается делать? Записаться в общество евнухов?
«Но это лучше, чем связь с молоденькой дрянью, – удовлетворенно подумала Клер. – По крайней мере хоть что-то выяснила».
Пожелав ей спокойной ночи с какой-то издевательской церемонностью, Дик удалился в свою спальню, что было впервые за их восьмилетний брак. Клер не огорчилась, ей надо было хорошо обдумать ситуацию. Мэл прилетел вместе с ней в Нью-Йорк и поселился в гостинице, ожидая ее звонка. Похоже, увидеться им здесь не придется. Да и вообще Клер не думала отвергать «советы» Дика. Ему неугодно видеть рядом с женой Мэла? – О'кей! Она расстанется с любовником тут же по прибытии в Лос-Анджелес. Это и к лучшему – у плейбоя появилась слишком бурная личная жизнь после съемок в нескольких незначительных эпизодах. Пора было подумать о смене кадров. Вот только выяснить вначале самый важный момент – вопрос с завещанием Дика.
Эта тема стала закрытой после того, как из дома ушел единственный сын и наследник Дика Стеферсона Уэлси. Все произошло через год после их свадьбы. Приехав «на каникулы» в Нью-Йорк, Клер была представлена Берту. Крепкий шатен с приятным волевым лицом разминался на тренажерах. Под загорелой, блестящей от пота кожей вздувались жгуты мощной мускулатуры.
– Это мой сын. А эта красотка – взгляни-ка сюда, мальчик – твоя мачеха! Представил «родственников» Дик.
Берт нехотя оторвался от турника и обратил на Клер долгий, тяжелый взгляд. У нее похолодело в животе и дрогнуло сердце. «Твоя мачеха и любовница», – мысленно дополнила она Дика, сразу же оценив мужской потенциал пасынка.
Анабелла – мать Берта, умерла десять лет назад. Получив техническое образование, парень не вернулся в Нью-Йорк. Он стал инженером на одном из заводов отца в Огайо, выпускавшем вошедшие в моду малолитражки. Его увлекло конструирование скоростных двигателей и самостоятельная жизнь. Очевидно, Берта не порадовал брак отца и, особенно, выбор жены. Тридцатилетняя актриска с биографией уличной девки была не парой Дику Уэлси, имевшему неограниченный выбор невест. К тому же внешне она больше соответствовала Берту, недавно отметившему двадцатипятилетие.
«Он еще и не подозревает, как здорово я подойду ему в постели, – усмехнулась про себя Клер. – Кажется, мой брак не будет слишком скучным».
Дику, заметившему антипатию Берта к молодой мачехе, захотелось примирить их. Уговорив сына провести июнь в их канадском имении, он нагрянул туда с женой, а через три дня умчался в Нью-Йорк.
Оставшись один на один с Бертом, Клер внутренне напряглась – совращение строптивого парня, избегающего новую хозяйку дома, казалось ей приятной задачей.
Целую неделю Клер придерживалась осторожной тактики, стараясь попадаться на глаза Берту в самом соблазнительном виде. Возвращаясь утром с пробежки, он видел распростертое у бассейна обнаженное тело, вечерами из окон ее спальни доносилась чувственная музыка и гибкий силуэт появлялся на фоне прозрачных шелковых штор. А днем образ Клер преследовал его повсеместно.
Они обедали в саду, на террасе или в столовой, не перебросившись и десятком слов. Попытки Клер наладить отношения Берт резко пресекал. Ей пришлось занять выжидательную позицию, меняя роскошные туалеты, духи, изображая томление и одиночество. Возможно, она бы сдалась, выбросив из головы мысль о Берте. Но ведь нельзя было не заметить, как напрягалось при ее появлении сильное тело парня и как упорно избегал он взгляда прекрасной мачехи.
Однажды Клер попросила Берта научить ее кататься на водных лыжах. Она давно, с первого же раза, овладела этим нехитрым занятием. Но теперь, удачно стартовав с плотика и подождав, пока сидящий за рулем катера Берт выйдет в плавный вираж, она уронила фал и исчезла под прохладной зеленоватой водой.
Поспешив на помощь, Берт поднял на борт катера тяжело дышащую красотку.
– Голова… Я, видимо, перегрелась. Прости… неудачно вышло. – Прикрыв глаза, Клер откинулась на кожаное сиденье, «не заметив» обнажившейся из-под расстегнутого бюстгальтера груди и расслабленно раскинув загорелые ноги. Катер мягко покачивался на пологих волнах, резко покрикивали чайки, она глубоко дышала полуоткрытым ртом, ожидая жадных губ Берта.
Но он стоял над распростертым телом женщины, стиснув зубы и кулаки, с ожесточением пытаясь усмирить закипающую кровь.
– Черт! – вырвалось из его стиснутых губ. Через секунду загрохотал включенный мотор – катер рванулся к берегу.
Клер ликовала, заметив смущение парня, – ему так и не удалось охладить пыл зверя, таившегося в плавках. Выйдя на причал, он подал Клер руку, заметил улыбку и косой взгляд, брошенный на оттопыренную ткань, и, не оборачиваясь, зашагал к дому. Ужинать Берт не вышел. Клер услышала, как дворецкий заказал по телефону один билет на утренний рейс в Штаты.
Ночью она пришла к нему в спальню и молча нырнула под одеяло. Парень хотел ее, в этом не было никакого сомнения. Она целовала его, лишая рассудка и способности сопротивляться. Берт оказался очень сильным. Клер не удавалось победить в этой борьбе. Она изворачивалась, стремясь к слиянию, зная, что упрямец будет завоеван, лишь только окажется в ее горячем лоне. Она уже оседлала его, прижавшись к груди и животу, но руки Берта подняли Клер в воздух и отбросили прочь. Сильная пощечина обожгла ее щеку.
– Вон! И никогда, запомни, никогда больше не смей ко мне прикасаться, дрянь! – Он ушел в ванну,