— Мы никого не убиваем, — тем временем продолжал Кальцев. — Даже за самые тяжкие преступления наказание одно — изгнание.

— Выбросить нас за стену это у них не называется убийством, — буркнул себе под нос Леший. — Добрые людишки!

Голос Загребельного словно был услышан. В глубине толпы возникло движение. Кто-то пробивался к нам, и не просто пробивался, но и громко кричал:

— Вы что, сдурели?! Как вы можете?! Это же Ветров!

Нина! Я сразу узнал голос. Женщина со злостью расталкивала людей, и те отвечали ей тем же. Но на проклятья и пинки Нина не обращала внимания. Она как ледокол пробивала себе путь.

Увидев жену, Крайчек пошел ей навстречу. Его поддержал Горобец, и через несколько секунд женщина уже оказалась на ристалище, где два гладиатора ждали решения своей судьбы. Толпа жаждала их смерти, и я был совсем не уверен, что всего один-единственный голос заставит ее смилостивиться. Но, тем не менее, этот голос прозвучал вновь:

— Опомнитесь! Эти люди хотели вас спасти! — Нина остановилась в шаге от меня и расставила руки, словно защищая нас с Лешим.

— Нас? Как же! — заверещала в ответ какая-то темноволосая распатланная женщина. — Они думали только о себе! Они спасали только себя! Я видела!

— Что-то не припомню я тебя, родная, — процедил сквозь зубы Загребельный.

Слова подполковника не были услышаны. Они утонули в реве сотен голосов. А, впрочем, если бы даже Леший стал орать во всю глотку, это ничего бы не решило. У нашего преступления появился живой свидетель, вернее обвинитель.

— Вышвырните их! — кричала женщина.

— Отдайте их кентаврам! Смерть! — вторили ей все новые и новые голоса.

— Не правда! — выкрикнула Нина. — Эти люди…

Нина не успела договорить. Ком земли, замешенный на крови и соляре, ударил ей в лицо. Как говорится, дурной пример заразителен, поэтому в нашего защитника немедленно полетели новые комья.

— Прекратить! — Крайчек заслонил свою жену.

— Хорош митинговать! — Кальцев вновь вскинул вверх дуло автомата и вновь нажал на спуск.

Похоже, выстрелы на местную публику действовали безотказно. Как и в первый раз, она мигом притихла. Заместитель Нестерова не преминул этим воспользоваться:

— Преступники уйдут! Причем уйдут немедленно! — при этих словах Кальцев покосился на Томаса, и тому ничего не оставалось, как хмуро кивнуть. — Все! Решение принято! Приговор окончательный и бесповоротный. Я сам прослежу за исполнением. — Одинцовский разведчик в сердцах махнул рукой. — А теперь расходитесь. Приводим в порядок периметр.

Еще до того, как толпа сдвинулась с места, Леший начал действовать. Он схватил меня и куда-то поволок.

— Ты что, сдурел? — я вскрикнул, стараясь не застонать от боли.

— Сам сдурел, — прорычал мне приятель. — Шевелись. Забыл что ли? Рассвет! Через полчаса округа будет кишеть кентаврами. У нас не останется шансов.

Да, конечно, надо спешить. Поэтому единственное, что я себе позволил был прощальный взгляд на Нину. Та стояла растерянная и несчастная, словно маленькая девочка, о которой все забыли, которую все предали и бросили. Но я не забуду. Никогда не забуду.

— Ниночка прощай! Держись! Даст бог свидимся! — увлекаемый неистовой неудержимой силой, именуемой подполковник Андрей Загребельный, я только и смог что махнуть ей рукой.

— Макс!

Кто-то крикнул мне вслед. Кто-то… Я точно знал кто и поэтому не обернулся. Что такого Томас может мне сказать, и что я могу ответить ему? Какую-нибудь банальность типа: «Прощай, друг… Я не хотел… Так получилось… Такова воля большинства…». Ах, как трогательно и демократично. К черту! Не интересуюсь. Тут мне на глаза попалась знакомая зеленая куртка, и я сразу же позабыл об одинцовском лидере. Вот это действительно интересно. Вот с кем бы я сейчас и впрямь потолковал.

Загребельный тащил меня прямо на толпу, как раз в то самое место, где стоял этот местный Мальчиш-Кибальчиш. Вид у Лешего был грозный, и это еще мягко сказано. Встретишь такого на узкой дорожке, заикой останешься до конца своих дней. Не мудрено, что люди перед ним расступились. Когда мы проходили по живому коридору, мой ночной крестник оказался совсем рядом, и я не удержался. Схватил его за рукав, притянул к себе и глядя прямо в глаза поинтересовался:

— Ну… Как полетал, сынок? Понравилось тебе в брюхе у призрака?

Пацан рванулся от меня как от огня. Можно было подумать, что я сам на мгновение превратился в призрака. Я не стал его удерживать. Беги, голубь, и помни полковника Ветрова.

Когда мы уже практически вырвались из живого моря, я услышал еще один окрик:

— Дядя Максим!

Вот на этот голос я не мог не обернуться. Пашка изо всех сил пробивался к нам.

— Стой, Андрюха, стой! — я рванул Лешего за плечо.

— Да ты что… — Загребельный начал и осекся. Он тоже увидел мальчишку. — Быстрее, пацан! — Заорал подполковник. — Парни, помогите ему. — На этот раз Леший обращался уже к двум своим бойцам, которые каким-то невероятным образом возникли рядом с нами.

Спецназовцы быстро справились с поставленной задачей, и уже через десяток шагов Пашка присоединился к нам.

— Меня Лиза послала, — отдуваясь, прокричал он. — Она знает, что вы живы. Вот я и принес…

— Молодец, — Леший выхватил из рук парнишки свой вещмешок.

— Дядя Максим, но как же так? — в груди у мальчишки застряло рыдание. — Я слышал. Я все слышал. Они вас…

— Где Лиза? — я не позволил Пашке произнести грязное слово.

— В санчасти. Раненых много, и доктор попросил…

— Все понял, — я задыхался от бега и боли. — Передай ей… Нет, не надо. Лучше поцелуй. Поцелуй за меня.

— Отдай ему АКСУху, — прокричал Леший, который сейчас был весьма далек от всяких там нежностей и сентиментальных чувств.

— Что? — не поверил я своим ушам.

— Отдай! Мои парни тебе настоящую пушку принесли.

Я не видел у сопровождавших нас солдат запасных стволов, однако спорить не стал.

— Павел, держи, — сорвав с плеча маленький автомат, я кинул его мальчишке. — Спасибо за все.

— Я с вами! — вдруг неожиданно заявил юный разведчик.

— Я тебе дам «с вами»! — я рявкнул так, что у самого заложило уши. — А о Лизе кто позаботится? Ступай к ней! Защити ее!

Для меня стало полной неожиданностью, что после этого нагоняя Пашка тут же легко отстал. Он пропал из поля зрения так неожиданно, что я даже опешил. Оглянувшись, я увидел как пацан со всех ног мчится в направлении убежища. Неужто хочет притащить свою сестру, чтобы та поприсутствовала на торжественной церемонии отбытия героев? Я бы, конечно, отдал все за еще хотя бы один взгляд на Лизу, но только не такой, не последний, не прощальный. Пусть уж лучше все произойдет без нее, в чисто мужской компании.

Мне было хорошо видно, что за нами, не отставая ни на шаг, двигался небольшой отряд. Кальцев, а с ним человек десять. Все угрюмые и сосредоточенные с ног до головы увешаны оружием. Видать боятся, что мы напоследок выкинем какой-нибудь фортель. Идиоты! Лично как по мне, так лучше на обед к кентаврам, чем оставаться в этом «милом» поселке.

Возле стены нас уже поджидали, причем поджидали сразу две делегации. В одной группе я узнал людей Лешего, вторая же состояла из трех мордоворотов Кальцева, которые сопровождали… Цирк-зоопарк, да это же тот самый парень… тот, что бросил на произвол судьбы наставника Пашки и Лизы. Как же его…