сумасшествие не поверили и поэтому загнали в армию, в архангельские снега, да еще на полные два года. Демобилизовавшись, Вовка устроился на завод паять какие-то микросхемы и поступил на вечернее отделение в ЛЭТИ3.

Ох уж эта извечная бабская жалость. Утешить несчастного страдальца, показать, что не все мы одинаковы. Тогда, по своей неопытности, я и не предполагала, как часто мужчины используют этот прием. Нет, Вовка мне не врал, все так и было. Но за четыре года, включая два армейских, его уже утешала далеко не одна добрая самаритянка…

- Ну что таращишься, как сова? – не слишком приветливо спросила я. – Или не знал, к кому шел?

- Знал, конечно, - пожал плечами Брянцев. – Просто ты потрясающе выглядишь.

Да уж, не жалуюсь. Впрочем, никогда и не жаловалась. За что себя люблю – так это за красоту и за скромность. Шучу. Никогда красоту свою не ценила, скорее наоборот.

- Не могу сказать того же о тебе. Укатали, что называется, сивку крутые горки.

Вовка как в двадцать четыре года не блистал наружностью, так и в тридцать девять не похорошел. Есть такие мужчины, которые в молодые годы – просто шнурки, зато годам к сорока и старше становятся солидными и по-настоящему интересными, как, например, Шон Коннери. Но только не Брянцев. Как он был тощим, так и остался, зато обзавелся малоэстетичным рыхлым брюшком. Впалые щеки образовали какие-то неестественные складки, при этом местами еще больше обтянув скулы. Под глазами, кляузничая на недобросовестную работу почек, окопались сиреневатые мешочки. Усы, частично поседевшие, по-прежнему были неряшливо обкусаны. Зато прическа изменилась радикально. Шишковатый череп не так давно был побрит, но русо-алюминиевая поросль уже рвалась в небо, угрожающе топорщась. Однако костюмчик цвета грозового неба он прикупил далеко не в рядовом универмаге. Галстук, замшевые туфли и мобильничек ничем не уступали костюму.

- Я хочу стать в своей фирме начальником отдела, - сразу взял быка за рога Вовка.

- Похвально. И чем же занимается ваша фирма, позволь спросить?

- Да так, рога и копыта. Там купи, здесь продай.

- Как называется?

Когда он сказал, я минуты две кашляла. «Рога и копыта» легально занимались цветными металлами в умопомрачительных объемах.

- Кем же ты там… служишь? – поинтересовалась я, еще раз окидывая взглядом его виповский наряд.

- Экспертом по электропроводимости металлов, - гордо изрек Брянцев.

Я изо всех старалась не рассмеяться и поэтому периодически срывалась в приступы кашля.

- Простыла? – с трогательной заботой спросил Вовка. – Немудрено. И не скажешь, что лето начинается, холод собачий. Редьку с медом не пробовала?

Сам жри редьку. Вместе с хреном!

- Есть соображения, или предоставляешь думать нам?

- Помнишь «Служебный роман»?

- Фильм? – уточнила я. – Конечно. И что? Ты решил охмурить начальницу?

- Думаю, это единственный способ. Если все пойдет удачно, можно даже жениться.

- А может, лучше подобрать тебе другое место работы? Правда, «веселых гомиков», кажется, больше не выпускают.

Я не могла удержаться, чтобы не подпустить шпильку. «Веселым гомиком» (в оригинале – «веселый гномик») называлась детская музыкальная игрушка, для которой Вовка паял схемы на заводе.

Он смерил меня уничтожающим взглядом.

- Ладно, ладно, - сдалась я. – Посмотрим, что можно сделать. Лучше расскажи, как живешь. Столько лет прошло.

- Да как живу? – Вовка скорчил постную мину, при этом его усы отвисли до подбородка. – Женился, развелся. Еще раз женился, еще раз развелся. Алименты плачу на двоих детей, которых даже не вижу. Работаю, пиво пью, видик смотрю. Что еще? А ты?

- У меня все в порядке. Не разводилась, потому что не выходила замуж. С детьми проблем нет, потому что нет детей. Живу в свое удовольствие. Работаю, пью хорошее вино и хожу в рестораны.

Он внимательно оглядел меня с ног до головы, но это не был забавно-щекотный Пашкин взгляд, которым тот приветствовал меня каждое утро. Мне стало тоскливо…

- Держи ключи и жди меня в машине, -  Антон подтолкнул меня к выходу и вернулся в кабинет Добролобова.

Я спустилась по лестнице, вышла на улицу. Дождь почти прекратился, мелко моросило, изредка срывались капли покрупнее. Антон умудрился поставить машину так, что как ни подойди – все равно лужа. Босоножки моментально намокли, и ноги в них противно елозили.

Устроившись на переднем сидении, я включила магнитофон. Антон предпочитал классический джаз. Не могу сказать, чтобы разделяла его пристрастия, но эта мелодия была просто невероятной. Сакс горько плакал, жалуясь на одиночество, взлетая к небу на волнах грусти. И только легкая солнечная капель, вплетаясь синкопами, говорила о том, что все еще будет.

У меня защипало в носу. Потянувшись за сумкой, чтобы достать платок, я повернулась к окну и вдруг увидела высокую темноволосую женщину, которая шла к входу в прокуратуру. Она показалась мне смутно знакомой. Со мной так бывает часто. Встречаю человека и понимаю, что где-то его уже видела. Но вспомнить не могу никак. Однако на этот раз вспомнила. Несмотря на то, что видела пятнадцать лет назад, да и то на фотографии.

Это была Наташа… как там ее, ах да, Полосова. Вернее, в девичестве Полосова. Та самая Вовкина невеста, которая благополучно его бросила. Потом она точно так же бросила и своего муженька, лейтенанта медслужбы. А Вовка ее обратно подобрал и женился. Запомнила я эту особу только потому, что ее большой портрет стоял у Брянцева на столе, создавая ему имидж безутешного страдальца. Мне тогда совершенно непонятно было, что же он в ней нашел. Волосы клочьями торчат во все стороны, маленькие светлые глазки, мясистый нос, губы то ли поджатые, то ли просто слишком тонкие. И выражение неистребимой стервозности.

Наталья открыла дверь и вошла. Наверно, ее тоже вызвали по Вовкиному делу. Пашка все еще не представил мне подробное досье на Брянцева. Надеюсь, он сообразит разузнать так же и про обеих его жен.

Наконец, минут через пятнадцать, появился Ракитский. Влез своими изящными – «паркетными» - туфлями в лужу, чертыхнулся, упал на сидение и посмотрел на меня с сомнением: говорить или не стоит. Решил, что стоит.

- Интересный момент. Застрелили твоего дружка из такого же пистолета, какой принадлежал его отцу. Официально принадлежал, зарегистрированно.

- И что? Ты мне об этом уже сказал, пока сюда ехали.

- Да то, что пистолет этот пропал. Вот так взял и пропал, прямо из дома. На этот счет даже заявление владельца имелось. Папенька Брянцев, уж не знаю, известно тебе это или нет, имел некоторое отношение к госбезопасности. И не мог не понимать, что если пропавший пистолет где-то всплывет, ему будет кисло. Поэтому сразу побежал в органы каяться.

- Но я-то при чем? И потом папенька, как ты говоришь, Брянцев, если мне память не изменяет, давно умер.

- Лет семь назад. А при чем тут ты? Да не при чем. Надеюсь. Просто пропал ствол в апреле 1988 года. Забавное совпадение.

Я нервно захихикала.

- Разумеется, я его стащила. И хранила пятнадцать лет. Он мне был дорог как память. Да? Или же я все эти годы вынашивала план мести. Да?

- Ну не знаю, не знаю, - хмыкнул Антон, включая зажигание. – Это ты у гражданина Добролобова спроси, да или не да.

- А ты не допускаешь, что это сам Брянцев у папаши пистолет спер?

- Мысль интересная. Прибережем про запас.

Не успели мы проехать и километра, как нас тормознул бравый инспектор. Так и не объяснив внятно,