– В конце концов, их найдут, – пояснил он, приторачивая корзинку с шерстью к седлу. – Или они сами найдут дорогу в форт.

– Мы похожи на коробейников, – сказала Лейтис с улыбкой.

Он помог ей взобраться на коня, а потом отошел в сторону. Когда Ворон вернулся, в его руке был кустик вереска с остроконечными, как лезвия, стеблями. Он протянул вереск Лейтис. Она взяла подношение обеими руками, как букет.

– Благодарю, – сказала она, тронутая до глубины души.

– В Шотландии столько вереска, – мягко сказал Ворон. – Упорное растение, как и народ этой страны.

– Но даже вереск нуждается в почве, в корнях, в том, чтобы черпать силы из земли, – ответила Лейтис, нежно лаская пальцами крошечные цветочки.

– Этого мало, да? – спросил он.

Она поняла, что он говорит об их сегодняшних ночных приключениях.

– Да, мало, – согласилась она.

– Но ведь всегда будет мало, – сердито возразил он.

– Возможно, что и так, но в одиночку ты не изменишь мир.

– Мне плевать на мир, – резко возразил он, – но эти люди мне небезразличны.

– Но ведь во всей Шотландии дела обстоят так же скверно, как здесь?

Она чувствовала, что задала этот вопрос из чистого любопытства.

– Здесь еще лучше, чем в других местах. Несомненно, англичане больше внимания уделили строительству форта Уильям, чем запугиванию шотландцев.

– Зато они достигли этой цели, когда сровняли с землей Гилмур, – сказала она. – Невзирая на то, что в замке не было ни пушек, ни другого оружия и он не представлял для них никакой угрозы.

– А что случилось с его жителями?

– Большинство перебрались в деревню, – ответила Лейтис. – Некоторые переселились в другие места. Многие умерли.

– Англичане не собираются уходить отсюда, – внезапно сказал Ворон.

Она посмотрела на него.

– Знаю.

– Шотландия никогда не станет такой, как прежде.

Она только кивнула, потому что пришла к этому выводу много месяцев назад.

– Интересно, покинут ли Шотландию обитатели Гилмура, – сказал он через несколько минут.

Она повернулась и внимательно посмотрела ему в лицо.

– Англичане были бы этому рады, – сказала она. – Главное, чтобы в Шотландии не осталось скоттов, и не важно, как это произойдет.

– Значит, они упорствуют только назло англичанам? – спросил он с иронией.

– Они упорствуют потому, что здесь их дом.

– Дом – не только место, Лейтис, – заметил он, к ее удивлению. – Это и люди. Для меня Гилмур теперь всего лишь скорлупа, пустая оболочка без Нийла Макрея.

– Так ты знал старого лэрда?

Он кивнул, но больше ничего не добавил. Очевидно, у него не было охоты говорить о себе.

– Кто-то недавно мне сказал, что вы не могли бы жить, лишившись гордости. Сколько еще времени пройдет, пока вас не заставят отказаться и от нее? Для скоттов полное разоружение и полный отказ от национального костюма почти одно и то же.

– Они придают огромное значение своей одежде, – сказала Лейтис смущенно.

– Возможно, это удержит скоттов от бунта.

– Это будет не так-то просто, – сказана она, невольно улыбнувшись. – Разве англичанам не известно, что наши люди готовы драться даже нагишом?

Он хмыкнул, и возникшее было между ними напряжение разрядилось.

– Как бы они смогли жить дальше? И куда могли бы направиться? – спросила она чуть позже.

– В то место, где они могли бы оставаться скоттами, говорить на своем языке, носить свой любимый тартан, держать по кинжалу в каждой руке и играть на своих волынках до тех пор, пока кровь не брызнет из ушей.

Внезапно она осознала, что он вполне серьезен.

– Ты говоришь, как Хемиш, – сказала она. – Мой дядя верит в то, чему не бывать.

Он улыбнулся, и лунный свет заиграл на его маске.

– Открою тебе одну тайну, Лейтис, – сказал он. – Когда я хочу, чтобы что-нибудь случилось, это