— Кони мяса не едят, разве тебе это не было известно? — сердито спросил Таю.
— А откуда об этом знать? Зубы у него — во, как у моржа! — показал руками Амирак.
— Ладно, ты иди, — сказал Кэлы звероводу. — Мы тут на правлении подумаем, что с тобой делать.
Амирак ушел. Глядя на его спину, можно было понять: зверовод искренне переживал гибель коня.
Когда дверь закрылась за братом, Таю спросил у Кэлы:
— Зачем коня купили?
— Долго объяснять, — ответил Кэлы. — Но так и быть, тебе скажу. Так вот. Конь — это дело перспективное для Чукотки. В Якутии они могут жить и работать, а почему у нас нет? А какая выгода! Питаются они травой и зерном. Травы около нашего «Ленинского пути» сколько хочешь: накосил за лето, а зимой корми целое стадо. Зерно можно купить. Дальше слушай. Конь может успешно заменять собак и даже автомашину. Станет меньше упряжек, а значит, и расход мяса на корм собакам. Опять же и бензина экономия. Следовательно, мы можем расширить звероферму, держать дополнительно десятки черно-бурых лисиц и голубых песцов. Вот так, Таю!
— Интересные соображения, — сказал Таю. — Надо обсудить на правлении.
Кэлы разочарованно махнул рукой.
— Теперь вера в коня подорвана, — сказал он. — Как я скажу на правлении, сколько мы потерпели убытку, так никто не захочет больше коня держать.
— А вы взыщите стоимость с Амирака, — посоветовал Таю. — Впредь ему будет наука.
— Нельзя, — отрицательно покачал головой Кэлы. — Во-первых, это его первый проступок; во-вторых, он хотел сделать как лучше; в-третьих, человек скоро женится.
— А если я внесу предложение? — сказал Таю. — Я ведь теперь тоже член правления «Ленинского пути».
— Не поддержат, — твёрдо сказал Кэлы.
— Почему?
— Потому что Амирак твой брат.
— Какое это имеет значение? — спросил Таю.
— Психологическое, — загадочно сказал Кэлы и спросил другим тоном: — Пришел смотреть, как идет строительство? Давай перенесем на завтра осмотр домов. Сегодня уж такой день неудачный выпал. У дочери остановился?
— Да нет, пока нигде. Я же прямо с берега сюда, как услышал про несчастье. Пойду сейчас к детям.
Ни дочери, ни Линеуна дома не было. Таю положил чемоданчик на крыльцо и пошел разыскивать зятя.
На строительной площадке кипела работа. Подводили под крышу сразу несколько домов. Отовсюду слышался перестук топоров, визжание пил, мягкий шелест рубанков. В ногах путались стружки, как пена морского прибоя.
Линеун стоял возле недостроенного дома на две квартиры и о чем-то совещался с русским парнем в защитной куртке.
Линеун радостно поздоровался с тестем и познакомил его с русским парнем.
— Миша Королев, — представился русский. Пожимая руку, он добавил: — Очень рад познакомиться с вами.
Таю счел последнюю фразу данью вежливости: все так говорят. Но следующий вопрос заставил его переменить мнение и почувствовать невидимый, но нелегкий груз славы.
— Правда, что вы разоружили американский сторожевой катер, зашедший в наши воды? — с наивным простодушием спросил Миша Королев.
— Вы в армии служили? — ответил вопросом Таю.
— Только что демобилизовался, — доложил Миша.
— А задаете глупые вопросы, — отрезал Таю и повернулся к Линеуну: — Дай ключи от дома.
Линеун, напуганный гневом тестя, с готовностью полез в карман и протянул связку ключей.
Таю хотелось поскорее добраться до дома и прилечь отдохнуть: волнение снова вызвало острую боль в сердце. Он не видел дорогу, машинально переставлял ноги. Перед глазами вертелось какое-то колесо, а в голове, как зажатая в кулак муха, билась мысль: только бы не упасть посреди улицы… Только бы не упасть…
Когда Таю очнулся, он сначала удивился и с досадой подумал: всё-таки не устоял на ногах. Ноздри уловили лекарственный запах, а глаза увидели склоненное над ним усатое лицо, похожее на морду старого моржа.
— Кто ты? — спросил Таю.
— Доктор Вольфсон, — ответил из-за лица другой, знакомый голос.
Таю улыбнулся, узнав дочь. Ритино лицо появилось рядом с моржовыми усами: встревоженное, со следами быстро вытертых слез.
— Беречься надо, дорогой друг, — сказали моржовые усы.
— Вот уж не думал, что скоро стану другом докторов, — попытался шутить Таю.
— Сердце ваше велит, — ответил ему в тон доктор Вольфсон. — Сердцу надо повиноваться, оно шуток не любит. Вам повезло, приступ застал вас почти у порога больницы.
Рука Таю невольно потянулась к груди: сердце билось ровно, но слабо.
— А теперь покой. Полный покой, — сказал доктор и обратился к Рите: — Пусть больной отлежится. Завтра зайду.
Доктор Вольфсон строго посмотрел на Таю и вышел из комнаты. Рита повернулась к отцу и ободряюще улыбнулась.
— Вот и стал стариком твой отец, — горько сказал Таю.
— Что ты! — запротестовала Рита. — Ты ещё такой молодой! Первый раз на моей памяти болеешь. Поправишься, опять будешь прежним.
— А как же с мамой? — озабоченно спросил Таю. — Ей не сообщили?
— Завтра Кэлы поедет на вельботе за топлёным жиром и привезет её, — ответила дочь.
— Выходит, мы с Рочгыной первыми из Нунивака переселимся в «Ленинский путь», — сказал весело Таю. — Иногда и поболеть полезно.
Поздно вечером пришел навестить больного Кэлы. Председатель осторожно опустился у изголовья и участливо спросил:
— Как себя чувствуешь?
— Вроде лучше, — ответил Таю.
— Сердце — такое дело, что с ним шутить нельзя, — повторил Кэлы слова доктора Вольфсона. Должно быть, перед приходом председатель заходил в больницу.
— Всё, что тебе нужно, говори, — обеспечим, — обещал Кэлы. — Завтра привезу твою жену. Не беспокойся, знаю, как нужно сообщить ей. А ты, Рита, скажи заведующему магазином, чтобы он порылся в запасах, которые припрятал. Пусть достанет эти самые… болгарские помидоры, китайские ананасы и прочее… Поправляйся.
После Кэлы в дверь постучался Амирак. Он ещё не оправился от горя, причиненного смертью Мальчика, и тень скорби омрачала его лицо.
— Садись сюда рядом, — подозвал его Таю и указал на стул, с которого только что встал Кэлы. — Расскажи, как ты тут живешь?
— Что рассказывать? — пожал плечами Амирак. — Живу, работаю.
— Нравится твоя работа?
— Раньше нравилась, — чистосердечно признался Амирак.
— А теперь?
— Теперь не так. Собираюсь перейти на другое место.
— Куда же?
