внимательно всё рассматривает, как будто впервые попала в жилище эскимоса? У неё такой вид, точно она экскурсантка. Можно ли так себя вести в нынлю отца? Конечно, тут нет удобств, которые есть в настоящем деревянном доме, но такое жилище — единственное, которое может противостоять злым силам природы в этих скалах.

— Непривычно снова возвращаться в прошлое? — с усмешкой спросил дядя Амирак. — После «Ленинского пути» здесь всё равно что в кино.

— Нет, мне очень приятно всё это снова видеть, — медленно сказала Рита, оглядывая тесное помещение. — И как-то больно на сердце, что вы всё ещё продолжаете жить в таких условиях… Современный человек не должен так жить. Вот у нас в «Ленинском пути» председатель Кэлы говорит: в коммунизм надо войти с высоко поднятой головой. А каково вам? Тут и выпрямиться нельзя как следует…

— Правильно, племянница! — сказал Амирак. — Вот я им и говорю: надо переезжать туда, где можно строить настоящие дома, где можно жить по-человечески!

— Боюсь, что ты и там не возьмешься за ум, — едко заметил брату Таю. — Почему ты вчера отказался выйти в море?

— Потому что я не член вашего колхоза, — грубо отрезал Амирак. — Мне нездоровилось.

— Идите чай пить, — громко сказала Рочгына, предотвращая ссору, назревавшую между братьями.

За чаем Амирак преувеличенно подробно расспрашивал Риту о жизни в «Ленинском пути». Не подозревая ничего, Рита возбужденно рассказывала обо всём. И о том, как по рельсовому пути возят жир от разделочной площадки к автоклавам.

— Всего один человек работает. Нажимает на кнопку, а лебедка крутится от электростанции… А ещё на другом берегу лагуны выстроили звероферму. Смешные такие лисята! Недавно привезли голубых песцов. На самом-то деле они не голубые, какие-то серые… В больнице поставили новый рентгеновский аппарат… Комсомольцы селения решили приготовить концерт к осенней олимпиаде… Репетируем тайком, чтобы сделать сюрприз. Вы-то, наверное, приедете… — Рита раскраснелась от горячего чая и рассказа. — Отец, там ждут твоих новых песен. Рыпэль хочет посостязаться с тобой…

— Песня у меня растет, — сказал Таю и показал на грудь. — Вот здесь. Посмотрим, чей напев и чьи слова победят.

— Надолго к нам, дочка? — спросила Рочгына.

— Я бы рада дольше побыть, но служба… Я работала по две смены, чтобы получить отгул на три дня. Это меня надоумил Линеун. Он хотел, чтобы мы вместе поехали. Ему надо здесь кое-что отремонтировать…

— Да, — кивнул Таю. — Школу, правление и магазин…

— Кстати, — оживленно сказала Рита. — Мне бы очень хотелось посмотреть на ваш магазин. Это для меня очень интересно.

— Вот Амирак может тебя туда свести, — сказал Таю.

— Спасибо, дядя, — заранее поблагодарила Рита.

По дороге в магазин дядя Амирак вдруг остановился и смущенно сказал:

— Ты, Рита, войди одна, а я постою.

— Ну что ты, дядюшка, пойдем вместе. — И Рита потянула его за руку.

Амирак, упираясь, всё же вошел за племянницей в низкую дверь магазина. Рита вежливо поздоровалась с продавщицей. Неля удивленно уставилась сначала на Амирака, затем на его спутницу. Она отступила в глубину помещения и подчеркнуто радушным жестом пригласила:

— Прошу вас.

Рита веселыми глазами оглядела невзрачные, покосившиеся полки, уставленные вперемежку консервными банками, тканями, ящиками, прилавок, обитый тонкой жестью от банок из-под сгущенного молока.

Пока Рига осматривалась, продавщица вышла из-за прилавка и подошла к Амираку.

— Кого привел? — спросила она, скосив глаза на девушку.

— Это моя племянница, — громко ответил Амирак. — Она работает продавцом в «Ленинском пути».

Неля Муркина отошла от взволнованного Амирака и заново, как бы впервые видя девушку, оглядела Риту с головы до ног.

— Красивая девушка, — тоже громко сказала продавщица. — Вы хотите что-нибудь купить?

Рита, не оглядываясь, быстро ответила:

— Нет, мне просто захотелось взглянуть на магазин. Давно здесь не была.

Лицо Нели Муркиной вдруг покрылось красными пятнами. Амирак перепугался и позвал Риту:

— Пошли отсюда.

— Нет, пусть глядит! — со злой гримасой произнесла Муркина. — Пусть любуется, в каких условиях работают в Нуниваке! Небось в «Ленинском пути» в магазине и чистота и белые халаты! А здесь, в проклятом богом Нуниваке, никогда не выстроят приличный магазин! Что ж, любуйтесь! Вам-то хорошо! Знали, куда ехать.

— Замолчи! — крикнул Амирак. Голос у него был зычный, под стать его силе и росту. Где-то на полках звякнуло ламповое стекло.

— Пошли отсюда! — Амирак взял за руку Риту и потащил за собой, как маленькую непослушную девочку.

А в правлении шёл разговор между отцом и сыном. Линеун осмотрел обветшалые здания, нуждавшиеся в ремонте, и теперь принес отцу план работ.

Утоюк изучал лист бумаги, на котором сын написал, что нужно сделать, требуемый материал и стоимость работы.

Пока он читал, его лицо всё больше хмурилось.

— Придется пересмотреть твой проект, — стараясь быть спокойным, сказал Утоюк. — Многое тут преувеличено. Я просил, чтобы ты сделал необходимый ремонт, а тут всё капитальные переделки. Такой ремонт мы делали только в позапрошлом году, а теперь — снова. И расценки не совсем приемлемы для нашего колхоза… Ну, зачем тебе столько денег? Если собираешься жениться, попроси у отца.

Линеун улыбнулся. Утоюк повеселел: ну, ясно — сын хотел просто показать, как он разбирается в строительном деле.

— Отец, ты тут много наговорил. Давай отвечу по порядку, — сказал Линеун.

— Хорошо, — кивнул Утоюк.

У Линеуна сразу лицо стало серьезным, будто он повзрослел на несколько лет.

— Отец, ты говоришь, что нужно сделать необходимый ремонт. Но дома в таком состоянии, что текущий ремонт им мало поможет. В нашем колхозе не стали бы тратить средства на такие развалины: снесли бы и на их месте построили новые дома. А расценки установлены бухгалтерией нашего колхоза. Я не для своего кармана работаю. Мой заработок начислит мне наше правление… Что же касается женитьбы, то ты верно угадал: мы с Ритой собираемся это сделать во время празднеств, когда вы приедете к нам в «Ленинский путь»…

Утоюк почти не слышал последних слов сына. В его ушах звучало, как надоедливый скрипучий крик чаек: наш колхоз, наше правление, наша бухгалтерия… И это говорит его родной сын, рожденный и вскормленный в этих неприветливых скалах Нунивака, получивший образование в школе, которую он сейчас называет развалиной.

— Я думаю, — едва сдерживая себя, сказал Утоюк, — нам не столковаться. Ты нам не подходишь. Поищем в другом месте. В районном стройучастке.

Линеун пожал плечами. Что говорит отец? Разве он не знает, какую невероятную цену запросит за ремонт строительный участок? То, что предлагал «Ленинский путь», было разумным. Может быть, отец рассчитывал на то, что Линеун сделает ремонт, так сказать, за счет своего личного времени?

— Слушай, отец, — заговорил Линеун. — Если тебе хочется, чтобы я сделал ремонт сам, то придется подождать, когда «Ленинский путь» даст мне отпуск. Вот так, отец.

— Не надо нам твоей работы! Даже если ты предложишь даром отремонтировать все деревянные