сильный кулак, глядишь, и не сунулся бы к нам тот ордынский воевода Бату.
– Придет время, Олай, соберу. Всех соберу в один большой и сильный род! В одно государство объединю все племена да рода. Да вот только времени мало, не успею. Дожить бы самому до дней тех, когда мир над Русской землей настанет. Не орда, так западные рыцари к нам пожалуют, не одна беда, так другая. Видать, на роду написано нам, грешным, век от ворогов отбиваться, да честь свою беречь, будто девице. Ничем больше себя не тревожь, Олай. Береги батальон, храни каждого солдата. Про дела в крепости забудь и не бери в голову. Ты только мои приказы слушаешь, ничьи больше! От меня лично получишь все, что в деле потребуется. И оружие, и припасы. Настанет время, доставляй мне новости. Кто идет, куда идет, с каким войском, с каким скарбом. Ты генерал! Воевода! Тебе великая честь отстоять на первом рубеже честь рода и родины, а уж я не забуду, уж поверь, Олай.
Мне верили! Верили в мою силу, в мой несокрушимый, мистический дар повелевать силами природы, силами стихий. Я давно это заметил. Узнал, что меня почитают действительно как колдуна, вот только с каким знаком – никак не могут определиться. Если с селянами и прочими дворовыми людьми да купчишками все ясно, то позиция набирающей силу церкви была, мягко говоря, туманна. С одной стороны епископ Алексий уж и забыл, наверное, что в свое время клял меня да срамил перед людьми, а все одно относится с уважением, потому как только моими стараниями держится еще Рязанская земля. И в гостях бывает часто, и с людьми разговоры заводит, и не скажу, чтобы мне во вред, да только медвежьи его услуги. Дал ему золота на храмы да колокольни. Снабдил припасами приход да богадельни, что при его дворе состоят. От его имени многих селян к себе привадил с его молчаливого согласия, да только все одно помеха мне этот божий слуга. Ему бы политикой заняться, а он все с боярами заигрывает. Все больше с московскими да ростовскими, которые мне и так поперек горла встали, хоть режь их. То шпионов непутевых шлют, то за податью присылают бог весть кого, на побои. Не знаю даже как порой реагировать на таких «засланцев». Не казнить же их, в самом-то деле. Политика – дело нужное. Когда за спиной у тебя крепкие договоры, так любой натиск сдержать можно, а когда раздор и предательство, то жди беды. А уж кто-кто, а епископы проблемы могут обеспечить в полном комплекте. В то время как я решаю элементарные продовольственные задачи на фоне всеобщего разорения, голода и упадка, они мне строят козни, обвиняя в сговоре с нечистым, коим и я сам, видать, являюсь по совместительству. Руки опускаются от таких заявлений. Но лучше уж с этими договориться, чем потом улаживать конфликты с многочисленными христианскими поселениями и колониями, что так рьяно расползаются на северо-восток, в верховья Волги, осваивая новые территории.
С ордынцами придется бодаться очень рьяно. Заранее готовлю себя и солдат к многочисленным жертвам, хоть и готов, наверное, к войне основательно. Обо всем успел позаботиться: и оружие, и крепкие стены, и армия, и припасы. Мало того, для селян и хуторов разработал план эвакуации, сбора продовольствия и урожая в отдаленных местах, снабдил вооружением немногочисленное сельское ополчение, по примеру казачьих отрядов.
Да, выбор небольшой. Воевать придется теми ресурсами, что есть в наличии, но и эти ресурсы я намерен использовать максимально, на все сто! Никого не оставлю безучастным к нависшей над землями угрозой. Пусть люди пока и не понимают, что воюют за будущее огромной империи, но подсунуть им стимул я просто обязан!
Многие из проблем решаются деньгами и подкупом. Как бы странно это ни звучало, но даже в Средине века взятка решает многие насущные проблемы, сложившиеся в околовластных структурах. Собрать в один кулак войско, натренировать, обучить, подготовить – все это стоит немалых средств, и особенно злит, когда кто-то из бояр выдерживает, словно бы зная срок обучения, и по завершении требует своего холопа обратно. Вот точно этих придурков надо к стенке ставить. Не понимают они всей масштабности нависшей над нами катастрофы, вот и требуют вернуть своих бывших невольников. Я уж и привык к тому, что человеческая жизнь в эти времена мало чего стоит, так же немного, как и в нашем просвещенном XXI веке. Вот только мы, люди будущего, очень умело научились обзывать все свои грехи самыми невинными словами, завешиваем вуалью умных фраз собственные проступки. В Средние века все куда более открыто и просто, диву даюсь, как такое может быть. Наше время, тот же XXI век, вот только в искаженном, кривом отражении общества с убогими технологиями.
Я сам себе придумал проблему, фактически придумал врага и готовлюсь к тому, чтобы отразить нападки невиданного доселе противника, но отдаю ли я себе отчет в том, что я делаю? Быть может, орда несет какое-то очень важное звено, неотъемлемую часть нашей истории? Ну разумеется, несет, вот только нам, смертным, попавшим в гущу событий, этой глобальной задумки мироздания оценить невозможно. Дай Бог нашим потомкам разобраться в мелочах и нюансах предстоящей резни. Чего от нее будет больше? Вреда или пользы?
По окрестным городам, на торговых площадях, в домах горожан и знати уже шептались о предстоящем нашествии. Моя разведка докладывала, что оскорбленный мною еще в конце лета ростовский князь Василько, поверив-таки слухам, развернул войско и двинулся в обратный путь. За передвижением его многочисленной рати следили очень внимательно, ожидая, что он придет посчитаться за обиду. Но князь, видимо, не решился. То ли поучительная история, произошедшая несколько лет назад с Юрием и его войском у стен Рязани, охладила пыл ростовчанина, то ли бытовавшие слухи о моей несокрушимой мощи. Чего стоили только показательные выступления на летнем празднике.
Я бы, наверное, был не прочь сразиться с Василько, провести, так сказать, генеральную репетицию. Но по всему видно, что у него не было ни сил, ни желания спускаться по Волге еще ниже, а там подниматься вверх по Оке, теряя драгоценное время. Тем более что не сегодня, так завтра на реке встанет лед и навигация будет закрыта.
Из Рязани, Мурома и всех окрестных слобод и крепостей шли гонцы, донося до меня беспокойство бояр и князей в связи с предстоящей битвой. Моим увещеваниям они не вняли. Отдавать в мое распоряжение свои войска не пожелали. Наоборот, требовали, чтобы я направил своих лучших стрелков в их распоряжение. Каждого из вельмож интересовала лишь собственная безопасность. Ничегошеньки они не поняли из моих заявлений. Дураков учить – только калечить!
Дни и ночи я проводил в мастерской. Татарское войско уже давно форсировало Волгу и уверенно продвигалось через хлябь болот и лесные чащи. Не считая тылов, вечно отстающих от резвого авангарда, идущий в нашу сторону неприятель был немногочисленным. Всего около сорока тысяч. В XXI веке я бы и не задумался над мелочами, но здесь и сейчас прекрасно понимал, что такое войско само по себе испытывает огромные трудности при передвижении. Они, как стая диких волков, бросаются на любую добычу в стремлении поддержать боеспособность. Разумеется, что мимо моей крепости они не пройдут. Следовало подготовиться, дополнить уже существующие оборонительные меры запасными планами, подстраховаться.
В мастерской все было так знакомо и привычно, так уютно, что совершенно не хотелось выходить на мороз, решать какие-то проблемы и дела. Даже домой возвращаться совершенно не хотелось. Я собрал достаточное количество верных людей вокруг себя, так что вдоволь могу заниматься любимым делом. Сегодня плотники с корабельной верфи принесли мне заготовку, которую уже два месяца выполняли по указаниям и чертежам. Долго пришлось втолковывать мастерам некоторые детали, нюансы, но беспокоились плотники не по поводу самой заготовки. Больше всего их тревожила форма будущей конструкции. Одних озадачивала, других радовала. Заготовка представляла собой огромный деревянный крест, как бы два перекрещенных коромысла. Одно чуть массивней и длинней, другое узкое, но длинное. Вокруг этой заготовки ходило много слухов, но уже после первых проб все: и крещеные люди, и сторонники прежних верований, успокоились.
Я готовил двухместный буер. Да, парусное судно, способное передвигаться по льду с огромной по здешним меркам скоростью, в тот самый период, когда реки можно пройти только пешком. При удачном раскладе, если конструкция зарекомендует себя с положительной стороны, то уже на следующий год судно будет названо в мою честь, и каждый купец, или просто селянин расшибется в лепешку, лишь бы получить такой скоростной зимний транспорт, не требующий особых затрат. Конструкция примитивна и незатейлива. Четыре стальных конька на массивной крестовине, гибкая, эластичная мачта из пучков ивовых прутьев. Отрез плотной ткани, прошитый и закрепленный на поперечном креплении. Даже в отсутствие ветра такую конструкцию, весьма нагруженную, можно толкать перед собой без особых усилий. Никаких лошадей, только пара человек. На достаточно ровном речном льду такой буер становился серьезным конкурентом конных
