Какая же раса смогла построить город, переживший миллионы лет? Еще труднее было вообразить себе, отчего погибли эти существа. В заброшенных рудниках были найдены кладбища, оставленные строителями лабиринта. Они помогли узнать, что город построили гуманоиды небольшого роста (около полутора метров), очень широкие в плечах, с длинными руками, оканчивающими гибкими пальцами, и ногами с двойными суставами. Но следов этой расы не было на планетах этой солнечной системы, и никто подобный не встречался людям в других системах. Может быть, эта раса переселилась в какую-нибудь далекую галактику, до которой еще не добрались люди. Или, что тоже было весьма вероятно, они не совершали межзвездных перелетов, а развились и погибли здесь, на Лемносе, оставив этот город-лабиринт как единственный памятник своего существования.
Кроме него ничто на планете не свидетельствовало о том, что она была когда-то населена, хотя захоронения (которых было чем дальше от лабиринта, тем меньше) были открыты даже в тысяче километров от него. Может, время стерло все города с поверхности Лемноса и остался только лабиринт? Или, может быть, укрытие, расчитанное на миллион существ, было на Лемносе единственным городом? Ничего теперь не указывало на существование каких-либо поселений. Сама идея лабиринта доказывала, что в последние века своего существования это племя спряталось в хитро построенную крепость, чтобы защититься от какого-то докучающего им врага.
Но Мюллер знал, что это только домыслы. Несмотря на это, он не терял надежды, что лабиринт возник в результате какой-нибудь ошибки цивилизации и не был связан с конкретной угрозой извне.
Попали ли сюда когда-нибудь иные существа, для которых исследование лабиринта не представляло никаких трудностей и которые поубивали всех жителей города прямо на улицах, после чего механизмы, поддерживающие чистоту, убрали их останки? Это было невозможно проверить. Никого из них уже не было в живых. Попав в город, Мюллер застал его тихим, мертвым, как будто здесь никогда не было никакой жизни — город автоматов, пустой, безупречный.
Только звери населяли его. У них был миллион лет для того, чтобы найти пути через лабиринт и размножиться в нем. Мюллер насчитал двадцать видов млекопитающих размерами от крысы до слона. Травоядные животные паслись в городских садах, а хищники жили в заброшенных домах и на охоту выходили в парки. Экологическое равновесие здесь было совершенным. Этот город-лабиринт напоминал Вавилон: «Там в домах ваших поселятся звери и драконы, и будут кричать совы в домах града того, и сирены в полях его».
Огромный, таинственный город теперь безраздельно принадлежал Мюллеру. Он хотел до конца жизни успеть познать его секреты. До него это пытались сделать не только земляне. Пробираясь по лабиринту, он видел останки тех, кто в нем заблудился. В зонах N, G и F лежали по крайней мере двадцать человеческих скелетов. Трое из них дошли до зоны Е, а один даже в зону D. К этому Мюллер был готов, но удивился, обнаружив множество скелетов неизвестного происхождения.
В зонах N и G он наталкивался на скелеты больших созданий, напоминающих драконов, на которых сохранились лохмотья космических комбинезонов. Ему даже нравилось думать, что когда-нибудь любопытство возьмет вверх над страхом и он снова отправится туда, чтобы осмотреть их повнимательнее.
Ближе к центру лабиринта лежало много останков каких-то других созданий, в основном человекообразных, хотя и отличающихся в некоторых деталях. Он не сумел бы отгадать, как давно они попали сюда: из-за сухого климата оставленные на поверхности скелеты могли пролежать немало веков. Это галактический мусор был отрезвляющим напоминанием того, что Мюллер хорошо понимал: за двести лет исследований вне Солнечной системы еще ни разу не произошло контакта с разумной расой, и это вовсе не значило, что в космосе нет различных форм жизни, которые пока неизвестны, но рано или поздно дадут о себе знать. Само по себе это кладбище костей на Лемносе свидетельствовало о существовании по крайней мере двенадцати различных цивилизаций. Хотя Мюллеру и льстила мысль, что, по-видимому, только ему одному удалось проникнуть в центр лабиринта, но его вовсе не радовало открытие множества разнообразных рас, вышедших в космическое пространство. Ему хватало их и в своей Галактике.
В первые годы жизни здесь он удивлялся, как быстро исчезает мусор в лабиринте. Только позже ему удалось наблюдать безжалостную механическую уборку мусора, как пыли, так и костей животных, попавших ему на ужин. Однако скелеты разумных существ, вторгшихся в лабиринт, оставались. Почему? Почему бесследно исчезали мертвые слоноподобные создания, едва их убивал разряд энергии, а останки мертвого дракона, попавшего в тот же самый капкан, оставались лежать на безупречно чистой улице, портя ее внешний вид? Не потому ли, что на этом драконе был космический комбинезон, а значит, он был разумным существом? Мюллер наконец понял, что механические уборщики обходят стороной останки именно разумных существ — это предупреждение, которое можно понять так: «Оставь надежду, всяк сюда входящий».
Эти скелеты — одно из средств психологической войны, которую вел с каждым пришельцем город- лабиринт. Они должны были напоминать, что смерть подстерегает повсюду. Но откуда этот механический уборщик мог знать, какие останки убирать, а какие оставлять? Мюллер напрасно ломал голову над этим вопросом.
Теперь он смотрел на экраны. Наблюдал за возней маленьких фигурок возле звездолета за стенами лабиринта. «Пусть только войдут, — думал он. — Город не убивал никого уже много лет. Я сам вами займусь. Я здесь в безопасности, даже если вы проберетесь сюда, то не останетесь здесь надолго. Моя болезнь быстро отгонит вас. Может быть, вам хватит хитрости преодолеть лабиринт, но вы не выдержите того, что сделало Ричарда Мюллера отверженным, изгнанным из своего стада».
— Прочь отсюда, — сказал Мюллер вслух.
Внезапно он услышал гудение винтов, высунул голову из своей комнаты, и увидел, как площадь быстро пересекла движущаяся тень. Значит, исследуют лабиринт с воздуха. Он быстро вышел, посмеявшись в душе над инстинктом, повелевшим ему спрятаться. Конечно, где бы он ни находился, приборы сообщат, что в лабиринте человек, и они, удивленные, попытаются установить с ним связь, еще не зная, что это он…
Он оцепенел от внезапно навалившейся на него тоски по людям. «Я хочу, чтобы они пришли сюда».
Но это длилось всего лишь мгновение. Мимолетное желание вырваться из одиночества подавило логику — сознание того, что может быть, если он снова появится перед людьми.
«Нет, — подумал он. — Не приходите сюда. Или пусть смерть настигнет вас в лабиринте. Не приходите и все! Не приходите!»
— Здесь, внизу, Нед, — сказал Бордмен. — Наверняка он здесь. Видишь на этом экране точку? Значит, там не чужая масса. Все сходится. Один живой человек. Это должен быть Мюллер.
— В самом центре лабиринта, — заметил Раулинс. — Ему действительно удалось войти!
— Да, как-то удалось.
Бордмен перевел взгляд на экран визира. С высоты двух километров город-лабиринт был виден очень четко. Бордмен насчитал восемь зон, каждой из которых был присущ свой стиль архитектуры. Он различал даже площади и бульвары, резкие, острогранные стены и крутые улочки, несущиеся в головокружительном беге. Зоны были концентрическими, каждая с большой площадью посередине. Детектор массы, установленный в самолете, обнаружил присутствие Мюллера среди невысоких зданий, восточнее от одной из таких центральных площадей. Но переходов, связывающих отдельные зоны, Бордмен не смог высмотреть. Он видел только множество тупиков. Даже с воздуха нельзя было определить правильный и безопасный путь. Как же они будут искать его там, внизу?
Он знал, что это почти невозможно. В отчетах прошлых неудачных экспедиций не было ничего полезного, что помогло бы проникнуть в лабиринт. И только, Ричард Мюллер попал в самый центр лабиринта каким-то невероятным способом. Бордмен проговорил:
— Я кое-что покажу тебе, Нед.
Робот-исследователь оторвался от корпуса самолета и стал падать на город. Бордмен и Раулинс следили за серым тупым металлическим снарядом, пока он не оказался в нескольких десятках метров от крыш зданий. Его объективы передавали изображение на экран. Внезапно изображение исчезло. Над крышами блеснуло пламя, возник маленький клубок зеленоватого дыма, и больше ничего не было видно.
Бордмен кивнул.
