Томми услышал в своем шлемофоне, как передали капитану:

— Они говорят, что их корабль ждет вас, сэр. Люк будет открыт.

Послышался голос капитана:

— Мистер Дорт, вы видели их скафандры прежде? Если видели, то уверены ли вы, что у них нет с собой ничего, бомб, например?

— Да, сэр, — сказал Томми, — мы показывали друг другу наше космическое снаряжение. На виду у них нет ничего необычного.

Капитан помахал двум чужакам. Потом вместе с Томми капитан направился к черному кораблю. Они не могли разглядеть корабль невооруженным глазом, но из рубки связи «Лланвабона» следили за их курсом.

Показалась громада черного корабля. В длину он был не меньше «Лланвабона», но гораздо толще. Оба человека влетели в открытый люк и встали на магнитные подошвы. Люк закрылся. Хлынул воздух, и одновременно они почувствовали искусственное тяготение. Затем внутренняя дверь камеры открылась…

Было темно. Томми включил фонарь на шлеме в тот же самый момент, что и капитан. Поскольку чужаки видели в инфракрасном свете, белый свет был для них невыносим. Поэтому фонари на шлемах излучали темно-красный свет, которым обычно освещались панели управления, дабы глаза могли разглядеть малейшее белое пятнышко, появившееся хотя бы на мгновенье на навигационном экране. Чужаки встретили людей. Они щурились от яркости фонарей на шлемах. В шлемофоне у Томми послышался голос:

— Они говорят, сэр, что их капитан ожидает вас.

Томми с капитаном находились в длинном коридоре с мягким полом. В свете фонарей все вокруг выглядело совершенно экзотичным.

— Кажется, я могу раскрыть шлем, сэр, — сказал Томми.

И раскрыл. Воздух был хороший. Анализатор показывал, что в нем тридцать процентов кислорода, а не двадцать, как в нормальном воздухе Земли, но давление было ниже. Люди чувствовали себя неплохо. Искусственная гравитация тоже была меньше той, которая поддерживалась на «Лланвабоне». Родная планета чужаков, очевидно, меньше Земли и (судя по интенсивности инфракрасного света) обращалась близко к почти остывшему, тускло-красному солнцу. В воздухе чем-то пахло. Запахи были совершенно непривычные, но не неприятные.

Арочный вход. Аппарель, застланная таким же мягким материалом. Лампы, горевшие мрачноватым тускло-красным светом. Чужаки из учтивости сами подготовили такое освещение. Свет, очевидно, резал им глаза, но этот знак внимания еще больше разжег стремление Томми осуществить свой замысел.

Капитан чужого корабля встретил их жестом, который, как показалось Томми, выражал недоверие, смешанное с иронией. В шлемофоне послышалось:

— Он говорит, сэр, что с удовольствием приветствует вас, но он мог придумать только один способ решения проблемы встречи двух наших кораблей.

— Подразумевается битва, — сказал капитан. — Скажите ему, что я прибыл, чтобы предложить альтернативу.

Оба капитана стояли лицом к лицу, но говорить непосредственно друг с другом не могли. Чужаки не пользовались звуковой речью. В сущности, они разговаривали на ультракоротких волнах и как бы телепатически. Но они не слышали, в привычном значении этого слова, так что речь капитана и Томми, с их точки зрения, тоже была как бы телепатической. Когда капитан говорил, его слова слышали на «Лланвабоне», где их кодировали, и посылали коротковолновые эквиваленты слов обратно на черный корабль. Ответ капитана чужого корабля тоже поступал на «Лланвабон» для раскодирования и передавался в шлемофоны, считываемый с карточки. Процесс был громоздкий, но действенный.

Низкорослый и коренастый капитан чужого корабля высказался не сразу. В шлемофонах послышался перевод его беззвучного ответа:

— Он с нетерпением слушает, сэр.

Капитан снял свой шлем и, положив руки на пояс, стал в воинственную позу.

— Послушайте! — сказал он агрессивным тоном странному лысому существу, стоявшему перед ним в неземном красном свете. — Похоже, нам придется сражаться, и кто-то из нас погибнет. Мы готовы к этому, если уж на то пошло. Но если вы победите, мы все равно сделали все так, чтобы вы не узнали, где Земля, а справиться с нами будет нелегко! Если победим мы, то столкнемся с той же проблемой. После нашей победы и возвращения домой наше правительство построит флот и станет разыскивать вашу планету. И если мы ее найдем, то уж разнести ее на куски не составит труда! Если победите вы, то же самое случится с нами! Все это глупость! Мы торчим здесь целый месяц, мы обменивались информацией, и у нас нет ненависти друг к другу. Причин сражаться у нас нет, разве что ради своих народов!

Хмурый капитан перевел дух. Томми Дорт бессознательно положил руки на пояс своего скафандра. Он ждал, страстно желая, чтобы замысел удался.

— Он говорит, сэр, — послышалось в шлемофоне, — что все сказанное вами правда. Но свой народ надо защитить…

— Конечно! — сердито сказал капитан. — Но благоразумие требует продумать эту защиту! Неблагоразумно ставить будущее в зависимость от воли случая во время битвы. Надо предупредить наши народы о существовании друг друга. В этом все дело. Но каждый должен иметь доказательство, что другой не хочет сражаться, а желает установления дружеских отношений. И не надо давать возможность разыскать друг друга. Мы должны поддерживать связь, чтобы разработать основу для взаимного доверия. Если наши правительства примут глупые решения, пусть их! Но мы должны дать им возможность подружиться, а не затеять из-за взаимного страха космическую войну!

В шлемофоне послышалось краткое изложение ответа:

— Он говорит, что все дело в доверии. Раз на карту поставлено существование его рода, он, как и вы, не может рисковать, лишаясь какого бы то ни было преимущества.

— Но мой народ, — гремел капитан, уставясь на чужака, — мой народ теперь это преимущество имеет. Мы прибыли на ваш корабль в скафандрах с атомными двигателями! И мы заранее переделали эти двигатели! Мы можем заставить взорваться десять фунтов топлива вот здесь, на вашем корабле. Дистанционное управление взрывом осуществляется и с нашего корабля. И было бы удивительно, если бы весь ваш запас топлива не взорвался вместе с нами! Другими словами, если у вас не хватит здравого смысла принять мое предложение, мы с Дортом произведем атомный взрыв и повредим, а то и уничтожим ваш корабль. Да и «Лланвабон» всей своей мощью обрушится на вас в ту же секунду, когда произойдет взрыв!

Непривычно было все в этой капитанской рубке чужого корабля, с ее тускло-красным освещением, со странными лысыми, дышащими жабрами чужаками, которые смотрели на капитана и ждали беззвучного перевода страстной речи, которую они не могли услышать. И вдруг возникла какая-то напряженность. Ощущение острой, дикой неловкости. Капитан чужого корабля взмахнул рукой. В шлеме послышалось:

— Он спрашивает, сэр, что это за предложение?

— Поменяться кораблями! — воскликнул капитан. — Поменяться кораблями и отправиться по домам! Мы можем перемонтировать наши приборы таким образом, что будет исключена возможность выслеживания; он может сделать то же самое со своими приборами. Каждая из сторон возьмет с собой свои звездные карты и записи. Каждый из нас демонтирует оружие. Воздух обоих кораблей годен для дыхания, так что поменяемся, и никто из нас не сможет нанести вред другому или выследить его. Так каждый доставит домой больше информации, чем каким бы то ни было другим способом! Мы можем договориться о встрече в этой самой Крабовидной туманности, когда двойная звезда сделает полный оборот. И если наш народ захочет встретиться с ними, мы прибудем сюда. То же пусть сделают и они, если не испугаются! Это и есть мое предложение! И пусть он принимает его, не то мы с Дортом взорвем их корабль, а «Лланвабон» добьет остатки!

Он смотрел на застывших коренастых чужаков, ожидая, когда им переведут сказанное. Он понял, что смысл его слов дошел до них, потому что напряженность исчезла. Чужаки зашевелились. Они жестикулировали. Один из них делал какие-то конвульсивные движения. Он лег на мягкий пол и колотил его ногами. Другие прислонились к стенам и тряслись.