по этой войне, происшедшей из-за него (Аппиан: 11; 29). Таких условий Антиох, разумеется, не мог принять. Всякое упоминание о мире было оставлено, и царь всецело сосредоточился на подготовке к войне (Ливий: 37; 36).
Решительная битва между противниками произошла в том же году неподалеку от города Магнесии. Еще ночью, перед рассветом, военачальники вывели свои войска и расположили их следующим образом. У Сципиона левое крыло занимали 10 000 римских тяжеловооруженных, у самой реки Фригий. За ними шли другие 10 000 италийцев; все они стояли в три ряда в глубину. Рядом с италийцами стояло войско пергамского царя Эвмена и 3000 легковооруженных ахейцев. Так было выстроено левое крыло; на правом же стояли всадники: римские, италийские и Эвмена — всего тоже не более 3000. К ним были присоединены в большом количестве легковооруженные и стрелки. Всего римлян было около 30 000 (четыре легиона). Что касается слонов, то консул, по совету легата Гнея Домиция, поставил их в тылу. У Антиоха все войско состояло из 70 000 человек; из них самая сильная часть была фаланга — 16 000 человек. Он поставил ее в центре, разделив на десять частей, причем по бокам каждого отряда размещались слоны. Вид фаланги представлял подобие стены, а слоны — башен. Что касается конницы, то Антиох разместил ее на флангах. Ударной силой здесь была тяжелая галльская конница и македонская гвардия. Но было много и легкой кавалерии, набранной из разных народов. Все свои надежды Антиох возлагал именно на конницу, которую он густыми рядами поставил по фронту, фалангу же, вопреки всем правилам войны, поставил скученно, глубокими рядами и на небольшом пространстве. У него было большое количество легкой пехоты: пращников и лучников. Колесницы с косами были поставлены между двумя войсками, чтобы начать бой по фронту. После первого же столкновения им было приказано уходить назад. Сам Антиох командовал конницей на правом фланге, на левом фланге находился его сын Селевк, а над фалангой начальствовал Филипп.
День битвы, в которой суждено было решиться судьбе Азии, выдался тусклый и туманный. Боевой порядок пропадал из поля зрения, и это послужило одной из причин поражения Антиоха. Битву, как и предполагалось, начала атака серпоносных колесниц на левый фланг римского строя, которым начальствовал пергамский царь Эвмен. Собрав вокруг себя всех пращников, стрелков и других легковооруженных, какие у него были, он приказал им налетать на колесницы и поражать коней вместо возниц. Расстроив и обратив в бегство колесницы, Эвмен повел в атаку конницу и с первого натиска опрокинул конницу врага, находившуюся против него.
На правом фланге дела римлян складывались не так удачно. Антиох рассеял стоящие против него когорты и начал преследовать бегущих. Таким образом, сирийская фаланга лишилась прикрытия с обоих флангов. Как уже говорилось, строй ее был очень незначительно вытянут в длину, и поэтому римляне, перейдя в наступление, легко окружили ее со всех сторон. Кружась вокруг сирийцев, нападавшие осыпали их дротиками и стрелами, причем каждый их удар достигал цели из-за большой скученности врага. Некоторое время фаланга, ощетинившаяся со всех сторон копьями, отражала атаки наступавших, но, наконец, слоны, зажатые между пехотой и приведенные в ярость от множества ран, стали разворачиваться и нарушили строй. После этого отступление сирийцев превратилось в нестройное бегство. Между тем Антиох, преследуя бегущих, дошел до римского лагеря. Здесь свежие части римлян, оставленные для охраны укреплений, встали на его пути и остановили наступление сирийцев. Антиох повернул назад, полный гордости, так как не знал, что происходит на другом фланге, и считал, что одержал победу. Но, когда он увидал равнину, полную трупами его воинов, коней и слонов, увидал, что его лагерь уже взят штурмом, он осознал свое поражение и бежал без оглядки. Еще до полуночи Антиох прибыл в Сарды. Из Сард он дальше отправился в Апамею, а оттуда — в Сирию. Считается, что в битве при Магнесии царь потерял убитыми и пленными до 50 000 человек (Аппиан: 11; 31-36).
Из Сирии Антиох отправил к консулу лидийского сатрапа Зевк* сида для ведения мирных переговоров. Сципион отвечал, что требования римлян остались неизменными: они требуют, чтобы царь уступил их союзникам земли по эту сторону Тавра и выплатил 15 000 талантов контрибуции. Кроме того, Антиох должен был выдать своих советников, и в первую очередь Га-нибала. Все эти условия были приняты (Ливий: 37; 45).
В 187 г. до Р.Х. Антиох, обремененный тяжелой контрибуцией, взял с собой вооруженный отряд и ночью напал на храм Бела. Когда о грабеже стало известно, его со всем отрядом убили сбежавшиеся жители (Юстин: 32; 2).
АНТИОХ IV ЭПИФАН
После поражения в войне с римлянами Антиох III отправил своего младшего сына Антиоха заложником в Рим. Позже Селевк IV освободил Антиоха из Рима, отправив вместо него заложником своего сына. Когда Антиох находился еще в Греции, Селевк был убит по тайному умыслу неким Гелио-дором из числа придворных. Этого Гелиодора, хотевшего захватить власть, изгнали пергамские цари Эвмен и Аттал. Они возвели на престол Антиоха, желая быть его друзьями. Так Антиох получил власть над Сирией и прозвище «Эпифан» («со славой явленный»), потому что в глазах подданных он был законным государем той власти, которая была отнята у него чужими. Установив дружбу и союз с Эвме-ном, он твердо правил Сирией и племенами, лежащими около нее (Аппиан: 11; 45).
За свой образ жизни Антиох приобрел также и второе прозвище Эпимана (Безумного). И действительно, своей любовью ко всякого рода проделкам и чудачествам он приводил людей рассудительных в недоумение; одни видели в нем человека простодушного, другие — безумца. Иногда без ведома придворных он скрывался из дворца и бродил по городу на виду у всех в сопровождении одного-двух товарищей. Еще чаще можно было видеть его у серебряных и золотых дел мастеров: он болтал с резчиками и иными рабочими и расспрашивал их об их мастерстве. Потом он заводил знакомства и разговоры с первым встречным из простонародья и бражничал с беднейшими из чужеземцев. Бывало, прослышав, что где-нибудь собрались молодые люди на пирушку, он без всякого предупреждения являлся к ним в шумном обществе с чашей в руке и с музыкой; собравшиеся в смущении от такой неожиданности поднимались с мест и убегали. Нередко случалось, что он снимал с себя царское одеяние и в тоге соискателя на должность эдила или народного трибуна обходил рынок, пожимал руки одним, обнимал других, убеждая подавать голоса за него. По избрании на должность он, согласно обычаю римлян, садился в кресло из слоновой кости, выслушивал споры, какие происходили на рынке, и решал дела с большим вниманием и усердием.
Мыться Антиох ходил в народные бани, когда они бывали переполнены простонародьем, и всегда носил с собой кувшины с драгоценнейшими маслами. Однажды в бане кто-то сказал ему: «Хорошо вам, цари, что вы умащаете себя такими ароматными маслами». Антиох промолчал, но в другой раз подошел к тому человеку и велел вылить ему на голову наибольший кувшин превосходнейшего масла. Все купальщики при виде этого кинулись туда же, чтобы натереть себя маслом, но, смеясь, падали на скользком полу. Скользил и смеялся сам царь.
В щедрости своей Антиох также не знал меры. Часто при случайных встречах с людьми, которых раньше никогда не видел, он неожиданно предлагал подарки. А в жертвенных приношениях городам или в способах чествования богов он превосходил всех царей (Полибий: 26; 1). Мегалополитанцам в Аркадии он пообещал окружить их город стеной и на большую ее часть дал денег; в Тегее решил построить великолепный мраморный театр; в Кизике в пританее — общественное здание, где на государственный счет кормятся удостоенные такой чести, — он обставил один стол золотой посудой. О его щедрости к богам свидетельствует храм Зевса Олимпийского в Афинах, хоть и не достроенный, но считающийся единственным на земле достойным этого бога; и Делос он разукрасил замечательными алтарями и множеством изваяний, и в Антиохии возвел великолепный храм Зевса Капитолийского, не только с наборным вызолоченным потолком, но и со стенами, сплошь обитыми золоченными листами. Он обещал и многое другое во многих местах и не выполнил своих обещаний только из-за краткости царствования. Также и пышностью зрелищ всякого рода он превзошел всех прежних царей; иные устраивались по греческим обычаям и со множеством греческих искусников, но гладиаторские битвы стал он устраивать по римскому образцу и добился того, что это зрелище стало обычным и приятным (Ливий: 41; 20).
В 170 г. до Р.Х. Антиох узнал, что египетский царь Птолемей VI вынашивает планы начать с ним войну из-за Келесирии (Полибий: 27; 19). Тогда Антиох сам решил предпринять поход на Египет и, прежде всего, вторгся в подвластную египтянам Иудею. Приверженцы Антиоха открыли перед ним ворота Иерусалима. Перебив здесь множество своих противников и награбив значительное количество денег, царь пошел дальше (Флавий: «Иудейские древности»; 12; 5; 3). Птолемея Антиох одолел в морском сражении возле
