- Спокойно лейтенант… Свои здесь, свои…

- Аа… а кто вы? - тяжело дыша, спросил он.

Ну что ему было ответить? Не правду же…

- Разведка мы, партизанская. Сидеть можешь?

- Да.

В этот момент Дымов как раз разыскал и принес лубки.

- Сержант, давай в охранение, а то сидим тут, как не знаю кто. Лида, это чьи это дети? Ваши?

От подобного предположения комсомолка возмущенно вскинулась, но, видимо, осознав, что сейчас не время и не место для кокетства, ответила:

- Это тети Марьяны сыновья, они в гости к нам часто приходят.

- А кто такая тетя Марьяна? Где живет?

- В том конце деревни…

Уф, одной заботой меньше. Как представил, что придется тащить в лес детей, так чуть не расплакался. Ну, куда бы мы их дели.

- Лида, вам придется тоже перебраться к тетке Марьяне.

- Нет, я с вами к партизанам пойду. Я за ранеными ухаживать могу. И нормы БГТО я в группе лучше всех сдала.

- Все это хорошо, но вам придется остаться! Это не обсуждается!

Комсомолка всхлипнула. «Вот, только женской истерики нам не хватало!»

- Лида, у меня к вам задание, как к комсомолке и сознательной советской девушке… - «со значением» проговорил я.

- Слушаю вас товарищ старший лейтенант! - О, совсем другое дело! Вон как глаза вспыхнули!

- Вы сейчас отведете мальчишек к матери, а потом вернетесь сюда, и мы подробно обговорим ваше задание. Вам понятно? - кивок в ответ. - Так выполняйте, товарищ комсомолка!

Проводив взглядом девушку, уводившую мальчишек, я повернулся к танкисту:

- Как зовут-то тебя, лейтенант?

- Федор Скороспелый.

- На чем катался и в какой части воевал?

- Я из разведбата шестьдесят четвертой стрелковой. Взводом командовал. Мы западнее Козеково контратаковали, там меня и ранило.

- Это на поле севернее шоссе?

- Да, там. А вы откуда знаете?

- Видели мы ваши танки. А ранило тебя как?

- Я к прицелу наклонился, потом удар и очнулся я только здесь, в деревне.

- Ты ведь на тридцатьчетверке ездил, лейтенант?

- Да, А как вы узнали?

- Похоже, этот тебя через броню так приложило. Значит - прямое попадание в башню. Если бы ты на БТ или «двадцать шестом» был, то сгорел, контуженый то. А скажи мне лейтенант, почему вы не стреляли?

Он «вскинулся», но затем сник:

- А вы откуда про это знаете, товарищ старший лейтенант?

- Мы снаряды ваши из танка вытаскивали. БэКа у вас почти полный остался.

- У нас после пятого выстрела накатник сломался… вот и не стреляли. А вы, выходит, там были?

- Три дня назад.

- Больше никого не встретили?

- До того поля, отсюда по прямой - километров пять будет, если не больше. Ушли ваши на восток, если и выжил кто. Хотя, что это я, выжил - это точно! Тебя сюда ведь кто-то доволок.

- Товарищ старший лейтенант, а фронт где сейчас?

- Не хотел тебя расстраивать, но придется. Далеко фронт - под Оршей и Витебском. Так то…

«Ну вот, кто меня за язык тянет, а?» - в который раз подумал я, заметив, как страдальчески перекосилось лицо танкиста.

- А вы из партизан, товарищ старший лейтенант, или к фронту пробиваетесь? - спросил меня танкист.

«А ничего себе выдержка у парня!» - отметил я про себя, а в слух сказал:

- Партизаним помаленьку.

- А мне с вами можно?

- Тебе бы отлежатся, лейтенант, но сейчас у нас другого выхода нет, так что собирайся.

За окном послышался звук приближающегося мотоцикла и через минуту под окнами Люк припарковал моего «стального коня». Я помог встать танкисту, а затем встал и сам. Нога болела, но уже не так сильно, и ходить, сильно прихрамывая, я мог. Сорвав с руки полицая повязку и подобрав обрез, я сунул повязку в карман, а обрез протянул Скороспелому.

- Держи. Какое-никакое, а оружие.

После чего, поддерживая друг друга, мы вышли на улицу.

Зельц как раз заканчивал грузить двустволки полицаев в коляску «моего» мотоцикла.

- Леш, погоди. В коляску лейтенанта посадим, а ружья он в руках повезет. Ты документы у гадов забрал?

- Да. Вот еще что у них в карманах нашел, - и он протянул мне картуз одного из полицаев.

Советские деньги, золотые украшения, авторучка и двое часов…

- А ты что думал, они немцам просто так, из идеи служить пошли… Шваль, она - везде шваль. Не удивлюсь, если они из твоего подотчетного контингента. Может, и наколки есть…

- Я могу посмотреть.

- Вот еще, время на них тратить!

- Эй, старшой, похоже, это - по твою душу… - окликнул меня Люк, показав рукой в дальний конец улицы.

«Черт, не успели!» - подумал я, увидев бегущую к нам Лиду.

Люк вопросительно посмотрел на меня.

- Не в лес же ее с собой брать. Сейчас что-нибудь придумаю. - Пояснил я боевому товарищу. - Да, кстати, а рацию ты включил?

Саня кивнул.

- Ну и прекрасно. Ждите нас у моста, там холмик рядом есть, помнишь?

Еще один кивок, и мотоцикл сорвался с места…

«Меньше народу - больше кислороду!» - думал я, глядя вслед удаляющимся товарищам.

- Товарищ командииир! - закричала девушка, когда до нас было метров двадцать, - Подождите меня!

«Тьфу, дура… Еще бы по званию обратилась… Деревенские - они не глухие ни разу. И не немые».

Я замахал руками, показывая ей, что неплохо бы помолчать. Видимо моя жестикуляция была весьма выразительна, так как комсомолка замолчала, только припустила быстрее. Ну, точно - с ГТО у нее все в порядке. Впрочем, как и с фигурой… «Отставить плотское!» - скомандовал я сам себе и нацепил на лицо «постное» выражение.

- Тха… тха… тхаварищ командир, а как же я? - спросила, задыхаясь, Лида, когда подбежала к нам.

- А у вас Лидия будет свое задание, особое. Вы только мне на вопрос один ответьте, вас в деревне хорошо знают?

- Да. Моя мама здесь родилась и выросла. Она - дядьки Остапа сестра младшая.

- А где сейчас ваша мать?

- Она в Минске осталась, я собиралась в начале августа домой возвращаться, а тут война. Так что про то, где мама сейчас я ничего не знаю.

- Как считаете, сельчане вас немцам не выдадут, если вы пока в деревне останетесь?