В то же время печать отмечала огорчительное равнодушие саратовцев к выставке.

По мнению журналиста, «художественный вкус „просвещенной“ саратовской публики был воспитан потоком олеографий, хлынувшим как из рога изобилия. Олеографии, проникающие первоначально в качестве премий журналов „Нива“, „Пчела“, „Свет в картинах“ быстро нашли своих ценителей и заняли почетное место в домах горожан… Все обзавелись картинками, изображающими полногрудых Лурлей, закаты, восходы, бури и затишья… Родились новые разговоры о достоинствах и недостатках живописи, предоставляемой в наше распоряжение парижскими и венскими фабрикантами».[566]

Подобные вкусы были присущи отнюдь не только провинциальным «любителям искусства». Аналогичные явления характерны были и для столичной публики. Например, на выставках Петербургского общества художников картины Семирадского «Римская оргия», «Христос и грешница», «Фрина на празднике Посейдона», не обладавшие сколько-нибудь значительными художественными достоинствами, тем не менее привлекали рекордное число посетителей и возбуждали широкое обсуждение в печати.

Этот разрыв между подлинной значимостью художественного произведения и оценкой его широкой, не развитой в эстетическом плане публикой, стимулировал массовое появление произведений, рассчитанных на невзыскательный вкус, и составил одну из характерных особенностей художественной жизни последующих лет.

К концу 50-х — началу 60-х годов драматический театр вызывал живой интерес русского общества, оценивавшего его как один из важнейших духовных центров страны. В духе распространенных вольнолюбивых настроений театр виделся как некая «трибуна в защиту человека». Предполагалось, что драматическое искусство не только изобразит, но и объяснит современную действительность: осветит все «проклятые вопросы». Кроме того, театр призван был распространять художественные эстетические понятия и передовые идеи. Особенно значительна эта просветительная функция театра по отношению к средним и низшим слоям русского народа, среди которых большее количество малограмотных и вовсе неграмотных людей.

Широкий общественный интерес нашел выражение в популяризации сведений о театре. Газеты и журналы различных направлений печатали статьи, обзоры, рецензии, освещая различные стороны театральной деятельности — административное управление, репертуар, искусство актеров. Появились и специальные театральные журналы «Музыкальный и театральный вестник» (1856–1860), «Русская сцена» (1864–1865), «Музыка и театр» (1867–1868) и др.

Много писали о театре и газеты: петербургские — «Северная пчела», «Петербургский листок», «Голос», московские — «Московские ведомости», «Русские ведомости», «День», специально театральная газета «Антракт». Не оставалась в стороне от театральных интересов и провинциальная пресса («Киевлянин», «Одесский вестник», «Кавказ» и др.).

В ряде газет и журналов появились постоянные рубрики театральных обозрений и специальные рецензенты, среди которых — видные литераторы и драматурги: в «Санкт-Петербургских ведомостях» — В. Крылов, В. П. Буренин, А. С. Суворин, в «Голосе» — М. А. Загуляев, Д. В. Аверкиев, в «Современной летописи» — Н. С. Назаров и Н. С. Лесков. В «Современнике» театральные материалы печатали И. И. Панаев и М. Е. Салтыков-Щедрин, в «Библиотеке для чтения» — П. Д. Боборыкин.

Значительно увеличилось количество театров. Специальные театральные здания были выстроены заново или взамен устаревших в Нижнем Новгороде, Архангельске, Киеве, Николаеве, Тамбове, Уральске, Уфе, Рязани, Орле, Костроме, Ростове-на-Дону, Смоленске, Саратове, Сумах, Калуге, Таганроге и Новочеркасске.

Более 50 губернских и областных центров постоянно посещали профессиональные театральные труппы.[567]

Во многих губернских городах существовали постоянные театры с сильным актерским коллективом (в Харькове, Казани, Киеве, Одессе, Воронеже, Нижнем Новгороде, Астрахани, Саратове, Новочеркасске, Вильно и Тифлисе).

Театр входил в быт не только столичных, но и провинциальных городов.

В середине XIX века согласно театральной монополии в столичных городах существовала только казенная сцена, в Москве — Большой и Малый театры, в Петербурге — Большой (впоследствии сгоревший — Н. Я.), Александрийский, Михайловский и с 1860 года Мариинский. Структура управления императорскими театрами, установленная в 1842 году, продолжала в неизменном виде существовать и во второй половине XIX века Высшим органом театральной администрации являлась Дирекция императорских театров, в ведении которой находились как драматические, так и музыкальные театры, театральные училища и библиотеки. Исполнительными органами Дирекции были петербургская и московская конторы. Дирекция императорских театров относилась к министерству двора. Последнее через дирекцию императорских театров управляло театральной жизнью столиц. Дирекция определяла репертуар театров, состав труппы, распределение ролей. При этом наиболее благоприятные условия создавались для популярных в аристократических кругах балета, итальянской оперы, французского театра, которые субсидировались казной.

Для предварительного рассмотрения драматических и музыкальных произведений при Дирекции существовали комитеты: театрально-литературный (с 1856) и оперный (с 1882).

Руководили дирекцией императорских театров во второй половине XIX века люди разных в прошлом профессий, разной степени образованности. С 1862 по 1867 год управляющим был граф А. М. Борх, с 1867 по 1875 год — С. А. Гедеонов, с 1875 по 1881 — барон Кистер. И если С. А. Гедеонов был широко образованным человеком, знатоком искусства, автором нескольких пьес, то Кистер был отставным офицером конногвардейского полка. Позднее некоторое время он занимал должность административного директора Ботанического сада, а с 1875 года назначен управлять кассою и контролем министерства двора, совмещая это с управлением дирекцией казенных театров. К сожалению, свое служебное положение он использовал для различных финансовых махинаций, в результате чего театральное хозяйство пришло в полный упадок. Правительство вынуждено было отстранить Кис-тера от управления Дирекцией театров.

Система управления театрами и театральная монополия подвергались неоднократной критике со стороны прогрессивной общественности. Под влиянием этого министерство двора в 1856 году создало особый комитет, призванный разработать проект реорганизации казенных театров. В результате двухлетней работы был создан представленный царю доклад. Но в то же время министр двора В. Ф. Адлерберг подал Александру II секретную записку, в которой решительно высказывался за сохранение театральной монополии.

Непреложное соблюдение монопольной системы подтверждалось и новым «Уставом о предупреждении и пресечении преступлений» 1876 года.

Правда, Дирекции императорских театров было предоставлено право допускать частные зрелищные заведения за известный процент со сборов. К 1870 году в Петербурге подобным образом действовали три частных театра — театр Берга, Театр-буфф и «Заведение искусственных минеральных вод», а также шантаны «Эльдорадо», «Ливадия», «Шато де флер» и ряд ресторанов, имевших эстраду. В Москве в 70-х годах на таких же условиях возникли Театр-буфф и увеселительный сад «Эрмитаж».