Раскрытие всех тайн посвящений — равно — внутренних запретов на осмысление информации мировоззренческого характера, которыми через суфлеров Черномора и Hаины веками пользовалась Голова, считавшая себя также посвященной в нечто, — самая страшная для нее пощечина. После этого доступ к мечу методологии на основе Различения открыт для Руслана.
Это и есть тайна тайн Черномора — его главное «чудо старых дней». Многие поколения среди простого Люда жила легенда о том, что чудесный “МЕЧ-КЛАДЕHЕЦ” будет когда-нибудь достоянием его богатырей и те освободят русский народ от всех злых сил. С этого момента Руслан — не просто Внутренний Предиктор России — он Концептуальная власть глобального уровня ответственности.
Уровню глобальной заботы и ответственности бессмысленные эмоции только во вред. Произвол возможен, но… обязательно нравственно правый, и лишь в том случае, если он способствует росту меры понимания в обществе “общего хода вещей”. Если же этого не происходит, то:
Этим фрагментом поэт предупреждает о том, что при любой смене правительства не должна разрушаться государственность, не должны уничтожаться его основные институты информационной поддержки и управления (разведка, комитет государственной безопасности, управление по борьбе с преступностью, а также их архивы; в образах Пушкина — нос и уши Головы). Кроме того, Голова после освобождения от ЧУГУHHОГО шлема может сообщить некоторые полезные сведения, которые (даже без понимания ею содержания) могут представлять для общества определенную ценность. При таком подходе второй смысловой ряд откровений Головы о её бездумном сотрудничестве с Черномором приобретают особый интерес. Но при этом не следует забывать, что “просветленье” в Правительстве наступает лишь после хорошей затрещины и только после того, как меч методологии на основе Различения, становится достоянием Концептуальной власти России. Отсюда послушание Головы — следствие роста мера понимания общего хода вещей Русланом по отношению к мере понимания Черномора. То есть это послушание вынужденное, т. е. “со вздохом”.
В сущности, это плач о том, как национальный совет старейшин славянства в процессе перехода общества к государственности, самонадеянно считал жреческие структуры ВСЕХ национальных общин своими меньшими братьями.
Через два года после завершения поэмы в стихотворении “Песнь о вещем Олеге” Пушкин подведет итог своим раздумьям о судьбе языческой военной элиты при её столкновении с жречеством, в котором самонадеянная родовая знать тех времен видела лишь “вдохновенных кудесников”. На легкомысленную просьбу “вещего”[30] Олега приоткрыть его матрицу судьбы за определенное вознаграждение — “коня” — мудрый старец с достоинством отвечает:
Не правда ли, мы узнаем манеру общения с сильными мира сего Финна, который дает оценку поведения воинственной толпы (коня — по символике Пушкина) и предсказание будущего в образной форме:
