случае если проф. Лер-неру (уволенному с работы после подачи заявления на выезд в Израиль) не будет предоставлена возможность выступить с докладом. Но все действия подобного рода в некотором смыс­ле 'нетипичны': они инициируются отдельными поборниками прав человека скорее вопреки желанию основной массы, чем в соответствии с ним. Не они определяют атмосферу культур­ных связей. Атмосфера все еще такова, что преследование инакомыслящих и удушение свободы творчества — это 'внут­реннее дело' тоталитарных стран, в которое человек Запада не должен вмешиваться. Пока сохраняется эта атмосфера, культурный обмен работает на укрепление тоталитаризма: в назидание молодежи советские власти выводят на международ­ную арену послушных и заживо погребают непослушных.

Стационарный тоталитаризм нуждается в международном признании. И это ему удается. Тоталитаризм стал одним из спо­собов существования общества, столь же законным, как лю­бой другой. Представители тоталитарной культуры — это коле­сики машины, перемалывающей человеческое сознание ,— разъез­жают по свету, не испытывая ни малейшего неудобства, а на­против, встречая всюду почет и уважение. Тоталитаризм стано­вится нормой. Пока — одной из норм. Но не станет ли он завт­ра единственной ('единственно-научной', 'единственно про­грессивной' и т. д.) нормой?

Признание тоталитаризма нормой со стороны западной об­щественности приветствуется советской и просоветской про­пагандой как 'реалистический подход', 'политический реа­лизм', 'победа реализма' и т. п. Слово 'реализм' эксплуати­руется со вкусом, с удовольствием. Понимать его надо, конеч­но, как примирение с реальностью тоталитаризма, как сдачу позиций. Этот же термин эксплуатируется и капитулянтами с западной стороны. Поскольку он несет положительную эмо­циональную нагрузку (ассоциируясь с трезвостью, с мудро­стью),сдача позиций представляется чуть ли не победой.

И еще есть одно понятие, которое служит постоянным пово­дом для спекуляций. Это 'беспристрастность'.

Что такое беспристрастность?

В августе 1973 г. голландская секция 'Международной Ам­нистии' направила Международному исполнительному комитету в Лондоне документ под названием 'Является ли Амнистия достаточно беспристрастной?'. Соображения по этому поводу были наиболее ясно сформулированы в указанном документе г-ном X. Левенбергом.⁵ Вкратце они сводятся к следующему.

Люди, поддерживающие 'Международную Амнистию', сосре­доточены главным образом в странах Западной Европы и Се­верной Америки. В других же странах, причем не только тота­литарно- социалистических, но и в странах Третьего мира, 'Международная Амнистия' представлена лишь опекаемыми узника­ми совести. Это наносит серьезный ущерб представлению о 'Международной Амнистии' как о нейтральной организации, которое всегда считалось ее козырем. Одну из причин непри­ ятия 'Международной Амнистии' автор усматривает в том, что в своей деятельности эта организация делает упор на граждан­ские и политические права человека, а социальным, экономи­ческим и культурным правам отводит подчиненное место.

Различие между этими двумя группами прав состоит в сле­дующем. Гражданские права необходимы для 'свободы от страха'; государству предъявляется требование, чтобы оно не препятствовало свободному выражению идей и обмену информацией между гражданами. Необходимость соблюде­ния гражданских прав — основа западноевропейского либера­лизма, ведущего начало от эпохи Возрождения. Социально- экономические права имеют своей целью 'свободу от нуж­ды'. От государства требуется, чтобы оно тем или иным пу­тем эту  'свободу от нужды' обеспечило. Представление о социально-экономических правах личности — гораздо более позднего происхождения, это одна из основ социализма. В 20-м веке под влиянием рабочего движения социально-экономиче­ские права были включены в конституции многих капиталисти­ческих стран, однако в социалистической идеологии они зани­мают гораздо более видное место. По учению Маркса, произ­водительные силы и производственные отношения, которые отражаются в социально-экономических правах, являются определяющим элементом, 'базисом', а гражданские и поли­ тические права есть нечто вторичное, 'надстройка'.

Таким образом, упор на ту или другую группу прав чело­века имеет отчетливо видимую идеологическую компоненту, что нашло отражение в истории соответствующих международ­ных документов. Всеобщая декларация прав человека ООН была результатом инициативы западных держав (1948 год). В 1966 году Международная конвенция по гражданским и по­литическим правам и Международная конвенция по экономи­ческим, социальным и культурным правам были приняты Ге­ неральной Ассамблеей ООН после 18 лет дискуссий и ком­промиссов, которые показали, что первую группу прав про­двигали западные страны, а вторую — социалистические и боль­шинство развивающихся стран.

Статьи 5, 8, 18 и 19 Всеобщей декларации прав человека, на которых основывает свою деятельность 'Международная Ам­нистия' целиком покрываются Конвенцией по гражданским и политическим правам. 'Вывод самоочевиден, — пишет X. Левенберг, — до тех пор, пока 'Международная Амнистия' ограни­ чивается категорией гражданских и политических прав, ее нейтральность, с точки зрения социалистических и развива­ющихся стран, воображаемая. Это ограничение означает от­каз признать социалистическую концепцию прав человека, и следовательно, отдает предпочтение капиталистической идео­логии... Подводя итог, можно сказать, что из-за своего молча­ливого предпочтения капиталистической концепции свободы (которое логически следует из одностороннего продвижения гражданских и политических прав) 'Международная Амнистия' не смогла доказать правительству социалистических и развива­ющихся стран провозглашаемой ею нейтральности'.

X. Левенберг заканчивает свои соображения рекоменда­цией изучить, какую роль в отрицательном отношении этих стран к 'Международной Амнистии' играют экономические и со­циальные права человека, выраженные в статьях 20 и 23 Всеоб­щей декларации прав человека, с тем чтобы предпринять, ес­ли это окажется необходимым, пересмотр целей организации.

В этом подходе к проблеме меня удивляет диспропорция между соображениями о нейтральности и беспристрастности 'Международной Амнистии', с одной стороны, и целями и прин­ципами этой организации, с другой стороны. Как будто не беспристрастность должна вытекать из целей и принципов 'Международной Амнистии' а ее цели должны приспосабливаться к чьему-то представлению о беспристрастности, причем далеко не беспристрастному представлению!

Г-н Левенберг совершенно справедливо противопоставляет друг другу две концепции прав человека, а по существу, две концепции общества. Западная концепция провозглашает граж­данские и политические права личности основой основ чело­веческого общежития, непреложным принципом, который на­до соблюдать здесь и сейчас. Экономическая и социальная спра­ведливость рассматривается скорее как цель, как идеал, об осуществлении которого можно говорить лишь в смысле отно­сительном. Тоталитарно- социалистическая концепция общества полностью отрицает гражданские и политические права лично­сти, но частично признает ее социально-экономические права:

в той степени, в которой это необходимо для функционирова­ния государственной машины. Однако, поскольку отрицать права человека сейчас не модно, идеологи тоталитаризма не­сколько приукрашивают свою концепцию для внешнего упот­ребления. В результате на словах признаются все права челове­ка, но на первое место выдвигаются социально-экономиче­ские права. Фактически, это лишь уловка, имеющая целью от­влечь внимание от проблемы гражданских прав. Вряд ли у ко­го-нибудь из серьезных людей могут быть сомнения на этот счет. Сам г-н Левенберг пишет об этой концепции, как мне ка­жется, с явной иронией: 'Когда все формы экономической эксплуатации будут искоренены и будет построено бесклассо­ вое общество, иными словами, когда экономические, социаль­ные и культурные права будут гарантированы политически, законодательство автоматически приспособится к новому экономическому базису. И только тогда будут созданы условия для осуществления гражданских и политических прав'.

Итак, перед нами две концепции, две идейные платформы. Что же должна означать беспристрастность в этом контексте? Что 'Международной Амнистии' следует отказаться от выбора между этими двумя концепциями и признать их равноправны­ми? Но это было бы безыдейностью и беспринципностью, а не беспристрастностью. Беспристрастность международной органи­зации означает лишь равное применение ее идей и принципов ко всем странам, общинам, людям.

Акцент на гражданских и политических правах человека — это идейная основа' Международной Амнистии,' на которой она возникла и приобрела влияние в международной жизни. Социально-