мальной точки зрения, семья основана на договорных отношениях между мужем и женой и родственных отношениях между осталь­ными парами индивидуумов; лишь тот факт, что эти отношения, как правило, являются следствием (в первом случае) или причи­ной (во втором случае) валентных связей, дает семье ее силу. Когда от семьи остается одна форма, она становится не благодея­нием, а тяжелым бременем. Это отделение формального (или официального: между прочим, русское 'официальный' перево­дится на английский как 'формальный') от личного настолько вошло в плоть и кровь, что многие полагают, будто это концеп­ туальное противоречие, антиномия. В действительности же ника­кого непреодолимого противоречия здесь нет: просто организа­ционная форма должна быть достаточно гибкой, чтобы следо­вать за личными отношениями. (Мое 'просто' — это, конечно, грамматическая связка, а не оценка сложности задачи. В дейст­вительности разработка таких организационных форм — задача чрезвычайно сложная; хочу снова подчеркнуть, что модель пересекающихся V- иерархий — лишь абстрактный набросок, этюд, направление поиска.)

На пути к подлинному соединению общественного и личного в современных демократических странах есть, как мне кажется, одно препятствие. Я называю его квазидемократическим преду­беждением против иерархии. Считается, что хороший демократ должен быть врагом всякой иерархии. Понятие иерархии отож­дествляется с принуждением, подавлением.

Исторически это вполне понятно. С древних времен иерар­хии создавались именно с этой целью - с целью управления си­лой. Борьба за свободу и демократию принимала форму борьбы против иерархии власти. Но объяснение предрассудка не есть его оправдание. Человек 20-го века должен понять ту простую мысль, что не наличие иерархии (то есть, говоря языком математики, отношения частичного порядка между людьми) является злом, а те принципы, которые человек использует при управлении че­ловеком. Толпа, лишенная всякой иерархии, способна на самые худшие виды принуждения и насилия над личностью.

Понятие иерархии отнюдь не включает в себя угнетения или по­давления. Для кибернетика слово 'иерархия' несет положитель­ную эмоциональную нагрузку. Он всюду пытается обнаружить или установить иерархию. Ибо иерархия - это организация, это структура. Большие системы не могут быть организованы иначе, как иерархически. Антитеза иерархии — это хаос, беспорядочная куча, толпа, а не свобода. Даже когда вы ищете в словаре нужное вам слово, вы пользуетесь плодами применения иерархического принципа: первая буква слова рассматривается как старшая по отношению ко второй, а вторая — по отношению к третьей и т. д.; буква А старше, чем Б, а Б старше, чем В и т. д. Здесь ни одна буква не 'подавляет' и не 'угнетает' другую, но если бы не ие­рархия, вам каждый раз пришлось бы просматривать все слова в словаре подряд!

Так как величина V лежит в пределах первого десятка, высо­та V- иерархии в обществе с миллионами членов получается до­вольно значительной. Тут и вступают в игру квазидемократические предрассудки. Человек хочет 'сам', а не через посредство иерархической цепочки, участвовать в управлении государством. Но ему все-таки приходится кому-то передоверять свои полно­мочия и создавать какую-то иерархию управления. Считая иерар­хию злом, он стремится сделать ее пониже и выступает за пря­мые выборы на все уровни иерархии, чтобы иметь хотя бы то утешение, что он сам, лично, передает свои полномочия. Так и возникают иерархии, основанные на массовых связях (т - иерархии), которые совмещают в себе недостатки как иерархии, так и толпы, человеческого стада.

'Личная' передача полномочий в прямых выборах с тысячами и миллионами участников и, следовательно, как бы 'личное уча­стие в управлении— это, конечно, иллюзия. Такой способ управле­ния ведет именно к ликвидации личного участия, личного влия­ния. Как и всякое бесструктурное, массовое явление, этот спо­соб порождает специфический вид детерминизма, основанный на законе больших чисел. Реакция масс избирателей на тот или иной ход в предвыборной кампании может предсказываться с большой степенью достоверности, так как личность каждо­го избирателя теряет значение. Реальное влияние на события личность может оказать только через посредство какой-либо структуры, иерархии: например, партийной иерархии или иерар­хии средств массовой коммуникации. И вот, тот факт, что связи в этих иерархиях суть т - связи, а не V- связи, создает явление, известное как отчуждение личности от общества. Ибо   связь — слишком слабая, неполноценная, безличная связь. Современное демократическое общество еще слишком напоминает аноним­ное стадо. То, что ему требуется, - это не борьба с иерархиями, а, напротив, внедрение и усовершенствование их.

Интересно, что высота иерархии в современных системах уп­равления государством все-таки оказывается большой, так что для распространения влияния снизу доверху приходится пройти большое число т - связей! Спрашивается, чем же такая система лучше, чем система, целиком построенная на V - связях? Инте­ресно также, что отношение числа лиц на определенном уровне к числу лиц на следующем уровне бывает особенно велико на нижних уровнях и уменьшается при движении вверх по иерар­хии. Это создает возможность для перерастания т - связей в V- связи на верхних уровнях. Появляется корпоративная соли­дарность верхушки, разрыв же между верхушкой и нижним уровнем не уменьшается. Это, конечно, отнюдь не способствует преодолению отчуждения.

Механизм  V- иерархии обеспечивает каждому гражданину наилучшие возможности влияния на общество в целом, то есть управления обществом. Во-первых, потому, что всякая новая, творческая     мысль   требует   обсуждения в обстановке валентных отношений: иначе ей не получить признания. Валентная иерархия служит фильтром для выделения стоящих идей. Во-вторых, V- иерархия — наиболее справедливый способ до­ступа к влиянию. Действительно, в обществе, где валентные связи не формализованы, а формальные — не валентны, реальный путь к влиянию лежит через цепочки неформальных валентных связей (цепочки 'знакомств'). Эти связи существуют как бы в подполье, и очень часто они образуют замкнутые фигуры, объе­диняя некий круг лиц, доступ в который со стороны невозможен или чрезвычайно затруднен. Иерархия же связывает каждого гражданина с вершиной и с любым другим гражданином.

Отсутствие замкнутых фигур в иерархии имеет значение в свя­зи с еще одним важным аспектом жизни общества: преступно­сти. Наличие кругов, изолированных (по крайней мере в смыс­ле валентных связей) от остальной части общества, в том числе от правящих и вообще престижных кругов — постоянный источ­ник преступности. Быть может, единственный способ существен­но снизить преступность в многомиллионной стране с разнород­ными социальными, культурными и этническими элементами — это организовать всеохватывающую V- иерархию.

Чтобы покончить с моделью пересекающихся V- иерархий, скажем несколько слов о движении информации в направлении сверху вниз, то есть об управлении в узком смысле слова. Ясно, что V - иерархия позволяет создать высокую степень единства. Валентная связь — сильная и гибкая связь, позволяющая соче­тать интеграцию и свободу. Но осуществление этой возможности зависит не только от выбора той или иной организационной схемы, но от культуры общества в целом. Прежде всего оно зависит от того слоя культуры, который определяет высшие цели индивидуума. Общество, которое не ставит своей целью социальную интеграцию, не будет и двигаться к социализму. И единства в нем не будет.

Мое понимание социализма, изложенное выше, во многих отношениях необычно. Возможно, что какие-то люди, выступаю­щие за социализм, найдут мое понимание этого термина совер­шенно для них